Доказательство Рая

В качестве последней я рассматривал гипотезу феномена перезагрузки. Она объяснила бы произошедшее со мной как беспорядочное нагромождение разрозненных воспоминаний и мыслей, отложившихся в коре головного мозга еще до того, как она окончательно перестала действовать. Подобно запущенному снова компьютеру, который сохраняет часть данных после системного повреждения, мозг, как умел, собрал мой опыт из этих остатков. «Перезагрузка» могла произойти во время восстановления функций неокортекса после продолжительной «поломки», вызванной острым менингитом. Но и это представляется маловероятным, принимая во внимание сложность и интерактивность моих предельно ярких и отчетливых воспоминаний.

Поскольку я очень живо переживал нелинейную природу времени в духовном мире, теперь мне ясно, почему описания духовного измерения зачастую кажутся искаженными или просто бессмысленными с земной точки зрения. В отличие от земной действительности в высшем мире события не следуют друг за другом, а происходят в одном временном пространстве.

Одно мгновение ощущается как целая жизнь, и наоборот. Но, несмотря на это, время там не спутано. И мои впечатления о проведенном в коме времени весьма отчетливы. Самыми мощными связующими с земной жизнью звеньями были контакты со Сьюзен Рейнтьес, которые она устанавливала со мной в четвертую и пятую ночи моего пребывания в больнице, и те шесть лиц, возникших передо мной ближе к концу моего путешествия. Любое другое подобие временного совпадения событий земных и внеземных можно считать чисто предположительным!

Чем больше я узнавал о своем состоянии и пытался с помощью изучения современной научной литературы его объяснить, тем острее чувствовал беспомощность. Абсолютно все — невероятная реальность картин, ясность мышления, напоминающие умозрительный поток, — предполагало функционирование новой коры, что у меня отсутствовало!

Вместе с тем, знакомясь с так называемым научным объяснением феномена ОКС, я поражался его очевидной уязвимости. И с грустью понимал, что раньше и сам указал бы на это.

Но от людей, не обладающих профессиональными медицинскими знаниями, вообще невозможно требовать каких-либо объяснений. Если бы опыт, подобный моему, пережил человек в медицинской науке несведущий, это было бы достаточно интересно, но и только. Однако то, что это произошло именно со мной… Сказать, что это случилось не просто так, было бы слишком самоуверенно. И все-таки, когда я подытожил множество моментов, отличающих мой опыт от опыта других, — особенно глубину поражения новой коры, а затем полное ее восстановление, — мне пришлось осознать, что все это действительно случилось со мной неспроста.

Одна эта мысль заставила меня стремиться как можно более полно и ответственно выполнить свой долг перед людьми.

Я всегда считал для себя делом чести быть в курсе последних достижений в области нейрохирургии и по возможности привнести в нее свой вклад. То, что я был перенесен из этого мира в другой, высший мир, — воистину медицинское открытие, и, вернувшись назад, я не собираюсь преуменьшать его значение.

С медицинской точки зрения мое полное выздоровление представлялось совершенно невозможным и явилось настоящим чудом. Но главное — это то, где я побывал, и я обязан рассказать об этом не только как ученый, глубоко уважающий науку, но и как врач. История — истинная история — может вылечить точно так же, как и медицина. Сьюзен это знала, когда позвонила мне на работу и рассказала про сон дочери. Да и сам я лично испытал это на себе, когда установил отношения со своей биологической семьей. Это явилось целительным событием для меня. Так каким же целителем буду я, если не поделюсь своим опытом?

Через два с небольшим года после возвращения из комы я посетил своего близкого друга и коллегу, руководителя одного из известных научных учреждений по нейрофизиологии. Мы знакомы с Джоном (это имя вымышленное) уже много лет. Он прекрасный человек и блестящий ученый.

Я поделился с ним кое-какими подробностями своего духовного путешествия в состоянии глубокой комы, и он не смог скрыть глубокого изумления — но не моим восторженным рассказом. Просто казалось, что он наконец-то понял то, что долгое время оставалось для него загадкой.

Дело в том, что примерно год назад его отец умирал от болезни, которой страдал на протяжении пяти лет. К слабоумию и полной немощности добавились сильные боли.

— Прошу тебя, — умолял Джона отец, — дай мне какие-нибудь таблетки, чтобы я умер, я больше не в силах это выносить.

А потом вдруг впервые за последние два года взгляд его стал ясным и осмысленным, и он совершенно здраво заговорил о своей жизни и семье. Затем он перевел взгляд к изножью кровати и начал разговаривать… с воздухом. Слушая его, Джон понял, что отец обращается к своей матери, умершей шестьдесят пять лет назад, когда он был еще подростком. Отец редко ее вспоминал, но в тот момент радостно с нею разговаривал. Джон не видел ее, но был абсолютно уверен, что в комнате находился ее дух, приглашающий отца в духовный дом.