Доказывание истины в уголовном процессе: Монография

Данное высказывание верно в той мере, в какой под доводом понимается «техническое доказательство», то есть суждение, основывающееся не на фактическом материале дела, а иных положениях. В то же время нельзя не согласиться с тем, что в силу указанных выше причин, прежде всего, большего присутствия в доводе субъективного начала, если можно так сказать, партийности, по сравнению с собственно источником доказательства, положенного в его основу, доводы должны оцениваться критически, оптимально — в сравнении с контрдоводом.

Правовая позиция субъекта предполагает наличие тезиса, выдвигаемого субъектом доказывания для истолкования юридических фактов предмета доказывания по делу и его последующее (подчас правовое) обоснование. Причем версия и тезис неразрывны. Соответственно цельным должно быть и обоснование. Любое доказывание субъекта предполагает выдвижение собственных тезисов либо оспаривание тезисов, выдвинутых процессуальным противником.

Выдвинутый к доказыванию субъектом тезис (тезисы) есть толкование юридических фактов — предмета доказывания, и доводы в его обоснование образуют версию данного субъекта доказывания. Версия (версии) субъекта доказывания предопределена выдвинутым и доказываемым субъектом тезисом (тезисами). В Словаре русского языка версия толкуется как одно из нескольких, отличных друг от друга изложений или толкований какого-либо факта или события[539]. В доказывании субъекта версия — это вариант спорного факта в толковании этого субъекта доказывания[540].

В криминалистике и уголовно-процессуальной науке указывается, что по своей логической природе версия является разновидностью гипотезы. Основанием для построения версии являются доказательства, имеющиеся в наличии у данного субъекта доказывания (либо которые он рассчитывает получить в будущем — но такой подход связан с процессуальным риском). В зависимости от версии имеющиеся доказательства выстраиваются субъектом доказывания в систему — основу доказывания правовой позиции субъекта. Именно в версии субъекта доказывания доказательства обретают систематизированное значение.

Свидетель должен давать факты, если на перекрестном допросе рассказ свидетеля подвергается разумному сомнению, то показания свидетеля становятся версией, предположением о том, что было. Если судебные допросы подтвердят достоверность сообщения свидетеля об известных ему обстоятельствах, то данное доказательство можно использовать в качестве факта-2 для аргументации своей позиции и установления основных фактов и иных имеющих значения для правильного разрешения уголовно-правового спора фактах.

Затронем опять проблему вероятности — через призму понятия «довод». Довод — это основанное на фактах суждение лица, посредством которого оратор в суде аргументирует справедливость, обоснованность, законность своих правопритязаний или утверждений. Довод направлен на убеждение данной аудитории, поэтому он может трактоваться и как судебное доказательство, и как риторическое средство убеждения.

По словам Г. Гернета, доводы — средства порождения убеждения, основанные на разумном балансе недостаточности и избыточности информации[541]. Гибкость довода как нельзя более лучше служит приспособлению его к нуждам убеждения. Надо подчеркнуть, что аргументы, используемые в суде, могут быть диалектическими (рассудочными), могут быть риторическими (психико-эмотивными) и очень редко — формально-логическими силлогизмами.

Аристотель называл доводы вероятными изобретениями для уверения. Доводы чаще всего бывают энтимемами — «риторическими силлогизмами»[542]. Это заключение, основанное на том, что вероятно, что возможно, что бывает. По Аристотелю, энтимема есть «силлогизм из вероятного или из знака»[543]. Он вполне осознавал недостаточность формально-логических схем применительно к объяснению природы риторического аргумента, как логическую форму вероятностного типа, связанную с «топосами» конкретным смысловым содержанием.

М.Ф. Квинтилиан писал, что «из всех доказательств иные суть очевидны, иные вероятны, иные не совсем противны. При том, что все они выводятся четверояким образом, как-то: или из того, что одно существует, заключаем, что другое не существует…; или из того, что одно существует, заключаем, что существует и другое…; или из того, чего нет, заключаем, что другое есть»[544]. «Для правильного довода оратору потребно вникать в свойство и силу всех вещей и знать, какие действия чаще производит каждая из них. Отсюда рождаются три рода вероятностей. Первый самый благовидный и почти неопровержимый: отец любит своих детей. Другой не столь надежный: кто здоров ныне, доживет и до завтра. Третий еще слабейший и только лишь не невероятный: в доме сделалась покража, от того кого-нибудь из домашних подозревать»[545].