Дохлокрай

Божедом попивал чай и не спешил отвечать на вопрос. Темные глаза смотрели, не отрываясь. Молчание затягивалось, но спешить не хотелось. Другие намного спокойнее людей, хотя и не все. А сейчас, пробиваясь через основательную и настоящую дверь из дерева, внутрь невольно доносилось раздраженное перешептывание, скороговорку и шипение собравшихся в костеле.

Чашка встала на стол без стука. Привычку курить божедом не бросал, да и чего ему бояться после незадавшихся у кого-то его же похорон? Только и курил, видать по привычке, папиросы. Табак, занявшись, поплыл по комнатке сладкими сизовыми струйками. Табачок непростой, не сделанный на простой фабрике вкупе с тоннами такого же. Какая-то странная мешка, совершенно не карибская, но и не турецкая. Скорее… азиатская.

– Мне не хочется грядущего. – Божедом дернул щекой. Снова как обычный человек. – Оно становится ближе и оно страшное.

– Среди ваших… – он помолчал перед ответом, – часто появляются кликуши, кричащие о грядущем ужасе.

– Верно, – божедом кивнул, – сложно спорить. Но сейчас все куда ощутимее. Не конец света, конечно, но…

За «но» крылось многое. Такое, что ждать лучше не стоило. Другие, серьезные и считавшиеся Старшими, просто так ничего не говорили.

– Хорошо, – он посмотрел на божедома. – Судя по всему, тут наши взгляды сходятся. Я приехал сюда не просто так.

– Ты никогда не приезжаешь просто так. – Темные глаза смотрели прямо в лицо. – Твоя дорога ведет ровно туда, куда и требуется. Звучит очень… пафосно. Как в дешевом фильме.

Он кивнул, соглашаясь. Этого не отнять, порой именно так казалось ему самому.

– Звучать-то может как угодно, – продолжил божедом, – не важно. Важен результат. Здесь хорошо живется. Спокойно, размеренно. Мы дорожим этим и не хотим терять.

– Поможете?!

Скрыть эмоции получилось. Играть по жизни в покер приходится всем. Кому чаще, кому реже. Ему приходилось достаточно, и блефовать вроде бы приучился. Хотелось надеяться, конечно.

– Да. Насколько сможем.

Насколько смогут. За вот таким вот «насколько» могло скрываться что угодно. От простейшего совета по поводу подземного города до прямого участия. На его памяти помощь Других никогда не оказывалась помощью. Не отнять у существ Той стороны не деловой хватки, не понимания чужого положения и своей выгоды.

– Обговорим все завтра. Вечером. И не здесь. А я приду не один.

Божедом пожал плечами. Согласился… м-да. Их явно тоже прижимало. Раз уж согласился на встречу еще с кем-то, кроме охотника-одиночки. Это правильно. Договор окажется скреплен с обеих сторон, потом не отвертится.

– Сюда лучше не приходить… – Божедом лениво потянулся. – Надеюсь, рассказать о рандеву именно здесь ты не захочешь? В знак уважения.

Он подумал. Другой явно понимал… наглость своих слов.

– Мы не тронули служителей, не пролили крови и не осквернили храм. – Божедом затушил папиросу. – Всего лишь собрались вместе там, где не появится полиция, не будет слишком много людей. Понимаешь?

Вот как… это уже просьба.

– Договорились. Но зайду сюда и проверю. Не твои слова. Поступки тех, кто моложе. Или просто глупее. Если что, не обессудь, разговаривать не стану. Просто отыщу. Ты знаешь.

Божедом кивнул. Да, этот знал. Хорошо знал, много понимал и слышал. Злая и дурная слава всегда опережают что-то доброе и хорошее. Но ему другого и не надо. С Другими только так, только жестко, зло и до конца. Эти понимают сказанное людьми только когда кровь таких же кипит, испаряясь со стали.

– В сквере у фонтана, рядом с бассейном, с Пастушьей звездой. – божедом встал, – Пошли, провожу.

Сквер у фонтана, что у бассейна. Он запомнил. И даже понял где искать место.

Шум прекратился, когда они вышли. На них уставились все, сидевшие на скамьях. Порядок божедом поддерживал железный. Никакого ненужного мельтешения, такого глупого в храме Христа. Сидели, шептались, даже мелкий Другой, снова угостивший показыванием языка, не рвался побегать.

Желтые, серые, угольно-черные, зеленые, янтарные, охряные, алые, белесые и почти прозрачные. Не так и много. Но и не мало. И все провожали его. Включая мавку, так и рвущуюся выйти вслед. Но божедом лишь зыркнул, ожег взглядом и та села. Тяжелые двери скрипнули, чуть просев, закрываясь.

Туман никуда не делся. Висел повсюду, вязко цеплялся за черные кривые деревья, кирпич старых стен и такси. Бежево-синюю ГАЗ-21, зеленовато отсвечивающую шашечками на крыше. Сидевший внутри водитель темнел грачиным профилем, алела сигарета.

– Машина для тебя. – Божедом кивнул на «Волгу». – Прошу.

Уважение оказали необыкновенно серьезное. Это он понял именно сейчас. И даже стало немного жаль разминки, обещанной мавкой.

– Спасибо, – кивнул божедому, – это честь. Но я пройдусь, мне надо осмотреться именно ночью. Там есть одна из ваших, с ребенком. Живет далеко?

Божедом усмехнулся. Видимо, на прощание. Больно уж широко, так, что увидел даже самые дальние из его крючков для мясораздирания.

– Она доберется спокойно. Мы живем все вместе, общиной. И если у кого-то нет машины, то домой, ночью, пешком никто не пойдет. Если, конечно, не захочется именно пройтись. До завтра, человек.