Доклад Генпрокурору

О ходе расследования Смайлов, понятно, был осведомлен мало, и представление о нем имел лишь в общих чертах. А потому ориентировку Кряжина о необходимости розыска красной «восьмерки» воспринял с чувством глубокого удивления. Если верить Кряжину, то бомж Варанов, убив Оресьева, запрыгнул в поджидавшую его «бомжевскую» автомашину и скрылся с места происшествия. О свидетельских показаниях жителей дома восемнадцать по улице Резниковская – Семиряжской и старика-ветерана – он знал, но больше доверял женщине. Больше в части времени совершения убийства и присутствия там Варанова. А в части описания внешнего вида Варанова больше доверял деду. Если разобраться и правильно выстроить показания, то можно запросто выстроить теорию о том, что убивал именно Варанов, так как совпадает с показаниями свидетеля его одежда, и убивал он ночью, это время подтверждается показаниями свидетельницы. Итого: два человека говорят об одном и том же, хоть и путаясь во времени. Собственно, это дело следователя выравнивать показания, а не оперативного работника.

Но Смайлов, сколь ни тужился, никак не мог припомнить, чтобы кто-то из свидетелей, дававших показания Кряжину под протокол, упоминал бы в своем рассказе об автомашине красного цвета.

Игорь Смайлов проработал в МУРе четыре года, до этого трудился заместителем начальника уголовного розыска одного из не самых престижных районов столицы. Престижные райотделы, как и новостройки, имеют одну особенность: их отличает от им подобных элитное географическое расположение. География прежнего места работы Смайлова от Петровки была столь далека, что на первое собеседование к начальнику МУРа пришлось ехать с тремя пересадками. Перевод де-юре состоялся с «понижением», де-факто случился резкий рывок по карьерной лестнице. При той конкуренции, которая происходит в Москве среди сотрудников оперативных подразделений, оказаться в МУРе – предел мечтаний. Кто не мечтает о МУРе? Все, кто роет землю в поисках мотивов преступлений. Четыре года пролетели незаметно и интересно, но внутри оперативника все-таки осталась неистребимая уверенность в том, что истинное правосудие на земле творят именно опера, потому как ищут и находят. Прокуратура же и суд – субстанции сомнительные, непонятно чью волю выражающие. И прямо-таки складывается впечатление, что они совместно с адвокатами стремятся разломать то, что выстраивают сыщики.

Ну, что тебе еще нужно, Кряжин? Варанов с крупной суммой денег замечен? Так точно.

Признательные показания дал? Обязательно.

Теперь, Иван Дмитриевич, твоя задача – прокачать и раскрутить дело на уже созданном плацдарме. Однако вместо того, чтобы качать и крутить, старший следователь Генеральной прокуратуры устраивает малопонятные игрища со свидетелями, заявляет в розыск автомашину, требует сообщать о ее обнаружении немедленно, а сам сваливает за Уральский хребет. Это вообще как – нормально?

Ну, нашел Смайлов эту красную «восьмерку». Дальше что? Вот она, стоит у дома номер пять по второму Бронному переулку. Номера прикручены, диски – литые, «спицы», как положено. Можно еще поискать, в Москве, может статься, таких еще штук сорок восемь. Но зачем калории сжигать, если первая уже найдена, а новых задач не поставлено? Кого в этой «восьмерке» искать, чего, с какой целью? В ориентировке ни слова о том, что дальше делать с машиной после того, как она будет обнаружена.

Вот и появилось это чувство – желание выругаться. Не в адрес Кряжина, боже упаси, а просто так, по-русски, от души, в космос. От того, что все идет не так, как следует.

Игорь располагался в машине рядом со своим напарником Гариковым и через лобовое стекло разглядывал корму красной «восьмерки». Если сейчас из пятого дома (из второго подъезда, если судить по характеру парковки машины) выйдет некто и сядет за руль, придется следовать за ним. А Иван Дмитриевич, один из самых классных следователей Генеральной (самых грамотных, если судить по московским слухам), сейчас рассматривает в иллюминатор Воткинское водохранилище.

– Может, «проведем» его по городу? – понимая ситуацию, предложил Гариков. – Где-то же он ее оставляет на ночь? И от этого места потом отталкиваться будем. Когда с Кряжиным свяжемся.

Ответить Смайлов не успел. В кармане запиликала мелодия Морриконе.

– Слушаю, – вздохнул Игорь, не переставая думать о машине напротив.

– Смайлов, это Кряжин. Ты машину нашел?

У муровца едва не вырвался нервный смешок.

– Иван Дмитриевич? А мне сказали...

– Правильно сказали. Я лечу. Говорим быстро, потому что сейчас я в туалете. Хотел позвонить из салона, но стюардесса выставила ультиматум: либо схожу, либо отключаю аппаратуру, могущую испортить навигационное оборудование лайнера.

– Да я сижу перед ней и не знаю, что делать! – опер никак не мог прийти от восторга от шалости старшего следователя. Человека, которому за сорок лет и на плечах погоны подполковника. Не такой уж он бурдюк замшелый, каким кажется.