Докладывать мне лично! Тревожные весна и лето 1993 года

Липовый Центр анализа и прогнозирования, под «крышей» которого дельцы начали реализовывать очередные мошеннические операции, был всего лишь мелким звеном в цепи многочисленных криминальных сюжетов, характеризовавших российскую действительность в начале 1990-х годов. Правда, афера с Центром была уникальна тем, что мошенникам удалось внедрить специально созданную для махинаций структуру с символической аббревиатурой «ЦЛП» в самое сердце системы государственного управления. А если бы сотрудники Управления но борьбе с контрабандой и кор-руїпщсй Министерства безопасное™ не обратили на нее внимание? А если бы военные контрразведчики не проявили бдительность, столкнувшись с наглым и самоуверенным мошешшком, прибывшим на криминальную рекогносцировку в Балтийск? А если бы у Орлова не было возможности напрямую выйта на руководителя администрации? Сколько таких «если» стояло на пута протаво-дсйствия набирающей масштабы российской коррупции?

13 апреля 1993 года, вторник, вечер

Москва. 9-я Парковая улица.

Телефонная будка около входа

на станцию метро «Первомайская»

— Михаил Юрьевич, у нас неприятное™.

— Что еще?

— На Центр наш, структуру эту в…

— Понятно! Что случилось?

— Наехали сотрудники отдела режима. Мол, на каком основании вы здесь? Кто разрешил занять эти кабинеты? Кто выдал пропуска? Про телефоны, ну и так далее!

— С чего это? Ты же говорил мне, что все «тип-топ»!

— Сам не пойму! Может…

— Ладно, не сейчас. Вечером встретимся, как всегда. Но до этого разберись.

— Разберусь.

13 апреля 1993 года, вторник, вечер

Москва. Старая площадь. Администрация Президента.

6-й подъезд, седьмой этаж, кабинет 763

Еще раз перечитав текст, Орлов нажал в «Лексиконе» кнопку «Печать». Противно заскрежетал матричный принтер, медленно выпуская лист документа с бледными буквами: «Президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину. Об обязательной проверке…»

Эта записка явилась результатом самых первых ошарашивающих впечатлений, которые получил Андрей, оказавшись на ареопаге российской власти. Привыкший в советское время к тому, что среди людей, наделенных большими полномочиями, не могут оказаться банальные прохвосты, авантюристы и проходимцы, он столкнулся с поразительным обстоятельством. На втором году после августовского путча на работу в Администрацию Президента и Аппарат Правительства принимались люди без какой-либо существенной проверки. Система допуска к госсекретам, но существу, рухнула, и теперь ничто не мешало оказаться в высоких кабинетах тому, кого нельзя было подпускать туда на пушечный выстрел. Более того, всякая попытка хоть каким-либо образом «подсветить» кандидатуру человека, принимаемого на работу, воспринималась как рудимент «тоталитарного прошлого», как попытка «повернуть вспять ход истории», издевательство над «общечеловеческими ценностями» и «правами человека».

Еще до прихода Орлова в администрацию начальник Управления кадров Румянцев несколько раз пытался поставить вопрос о введении обязательной проверки кандидатов на работу, но всякий раз получал ожесточенный отпор: «Что вы, Дмитрий Дмитриевич, хотите возродить советские порядки? У нас не тридцать седьмой год, чтобы всех подозревать!» Андрей же, столкнувшись за последний месяц с многочисленными фактами проникновения людей с криминальными наклонностями в систему управления страной, сразу понял: без немедленного введения тотальной проверки решить ничего будет невозможно. Хочет этого новоявленная демократическая верхушка или нет.