Докричаться до мира

А вот «Юн» – одно из самых редких имен айри, оно значит – «живущий в радости». Большинство айри ее утрачивает вместе с крыльями, и дальше существует скупое на эмоции, серое и холодное.

Именно эмоциональная бедность – мой главный враг в отношениях с Элом. Он знает проблему, ставшую, например, для Ялитэ причиной полного разрыва отношений с женой. Очень переживает и старается меняться, за последние годы – особенно заметно. Прежде декана никто не видел улыбающимся, а теперь, особенно, когда появились волвеки, он стал шутить и даже охотно и вполне удачно участвовать в общих забавах.

Года три назад я едва не бросила все. Мы уехали в горы на неделю, было чудесно, я уже уговорила себя закончить с глупостями и даже собралась сама всучить декану колечко. Но постоянно ловила фоном его мысли о теме исследований нового ученика, странную скованность и знакомую тоску, куда более сильную, чем обычно. Сперва терпела, пыталась его развеселить и отвлечь, а потом… потом он уехал, не сказав ни слова, среди ночи. Оставил на подушке такую же короткую и спокойную записку, как сегодня, и надолго исчез. Я поревела в упомянутую подушку, покидала ее, ни в чем не виноватую, в дальнюю стену единственной комнатки хижины, порвала в пух. Всхлипывая, собрала вещи и бросилась к Риану, жаловаться на жизнь и сообщать о готовности к полному разрыву отношений. Он выслушал. Усмехнулся невесело.

– Знаешь, почему у твоего Эла глаза черные?

– Нет, – умеет удивить, я даже плакать перестала. – Это сейчас важно?

– Думаю, да. Мы, айри, скупы на эмоции, но можем, как правило, сильно меняться. Не видела ты Тоэля, еще не Вэрри и тем более не Риана, лет семьсот пятьдесят назад! У меня в долинах было прозвище – «черный человек».

– Не-е-т…

– Да-а-а! – привычно передразнил он. – Когда дракон лишается крыльев, он теряет свою радость, а с ней – значительную часть связей с миром, способность видеть и ценить красоту. Но потом мы меняемся, привыкаем. Особенно, когда встречаем свою вторую половинку, – улыбнулся невесело. – Мы вас выбираем и любим совсем иначе, чем люди. Не ради привлекательной внешности или молодости, не ради детей, брака, удовольствия. Вы ограждаете нас от ужаса безразличия и одиночества, позволяете научиться жить совершенно иначе, ярко и полно. У нас почти нет художников, поэтов, музыкантов. А те, кто наделен даром творить, получили его от своих жен. Это настоящее чудо. И оно, увы, обычно неповторимо. Пока я не встретил свою жену, мир был мне неинтересен, а она научила его видеть заново. Вы – наши крылья, Ника.

– При чем тут черные глаза? – я уже не сердилась.

– Я видел его еще Юнлитом, его так звали, малыша лет пятнадцати, совсем еще наивного и глупого. У мальчика были синие глаза, это уникальная редкость и признак тех, кто способен радоваться. Даже не синие, невероятные… – вздохнул Риан.

– Знаю, голубые с золотой кромкой, – нехотя буркнула я. – Когда первый раз его встретила, так и рассмотрела вроде, и потом раз – черные. Я даже слегка испугалась, решила, мерещится невесть что.

– Ты его рассмотрела, он тебя. Жаль, вы не решили все сразу, – вздохнул он опять. – Но и не могли. Мы приходим в нижний мир и первые несколько часов переживаем шок. В это время идет адаптация психики к ужасу беззащитности, слабости, прикованности к земле. Потом – до двух лет – мы меняемся физиологически, пока не утратим странный цвет волос. Нервная система устанавливает связи в обретенном теле и привыкает к новому уровню восприятия. Психологически и духовно мы становимся айри еще лет через двадцать.

– Именно этот возраст определен как «порог совершеннолетия» для новых бескрылых в современных законах.

– А прежде, когда мы жили в горах, до двадцати малыша мог взять в ученики любой старейший, – тот, кто встретит внизу, обычно. Вот так… Через пару лет после нашей первой встречи, Литу тогда было неполных семнадцать, в жуткую метель, ко мне ввалился бледный полумертвый Ялитэ. Сказал, что был в отъезде, за ученика тем временем принялся один из старейших, и он ничего не смог сделать с этим, решение подтверждено прочими. Ялу тогда не исполнилось четырехсот, он еще был слишком молод для создания авторитета, связей и влияния. Просил спасти.

– От чего? – мне стало холодно, в голову полезли мысли о Грийене, единственном «черном» айри, с которым я имела несчастье познакомиться. – Или кого…

– От него, – кивнул Риан, привычно проглядывая мои мысли. – Пока Ял обнаружил беду, спустился, пока нашел меня… этого никакой мобиль не может ускорить. Времени ушло много. Зато в поселок мы добрались быстро, и Грийен с ближними сразу исчез, у нас с ним счеты очень старые. Свиту ему пришлось основательно подновить, я в те времена не оставлял жить тех, кто практикует подобное. На, просмотри. Эла успели провести через первый том полностью и второй… в значительной мере.

Он порылся в своем знаменитом сундуке и бросил мне крошечный шарик. Я согрела поверхность в руках, позволяя знанию медленной капелью впитываться в меня, резко отбросила его, задохнувшись.