Докричаться до мира

Нимар требовал побеседовать с ним на тему истории искусства Релата. Еще он нуждался в особом сорте пластика, не подверженного старению и полупрозрачного: Риан дал все вводные, а работу по синтезу повесил на меня.

Бит – вот уж от кого не ожидала, такая серьезная пожилая женщина – настаивала на удалении почти незаметной седины с волос и «уродующего ее лицо страшного шрама». Видела я его, пол-сантиметра, не больше, и рассмотреть удается с большим трудом. Выходит, кто-то рассмотрел… Еще неделя – и она потребует шлейф, уж точно.

В одном из отсеков «Тор-а-мира» нашли и задействовали зону отдыха с бассейном, и потому хором настаивали на обучении плаванию.

Они сидели довольные и веселые, в полной уверенности, что теперь я никуда не денусь и скучать не смогу. Когда проснутся айри, вернее, айки, от меня, ясное дело, будет мало пользы некоторое время. К тому же Дед – распорядитель брачных церемоний в общине, а Эл – владелец все более полезного и довольно ограниченного запаса колец. А день после их пробуждения уже отведен под эти самые церемонии…

У меня было еще одно дело. Каждый день я ходила к Элу и думала для него. Не знаю, нужно ли это и полезно ли, но я так решила. По часу в день.

На второй сеанс нахальный Йялл без спроса приволок своих младших воспитанников – от трех лет и до семи примерно. Рассадил, и все они стали слушать, потребовав, чтобы я думала вслух. Воспитываемые в общине дети уже теперь обладают задатками дара, а в инкубаторах – вообще немыслимо, старшие откликаются на ласку и внимание дежурных «мамок». Это совершенно неожиданно для всех нас, и никто не понимает пока, какими станут эти дети, когда вырастут. Супер-волвеками или просто более счастливыми созданиями? Пока волчата просто сидели и читали образы.

Я вспоминала для Эла самое хорошее из того, чем для меня был Релат. Маленькое и очень теплое.

Бабочку, которая летала в Утреннем бору и я – лет пяти от роду – бегала за ней полдня. Я ее так хорошо помню! Огромная, кобальтово-золотая, с пушистым тельцем и длинными усиками, она порхала сложным и затейливым образом – вверх – кругами – вниз – чуть вбок – и снова кругами… Был солнечный день, и Лимма ждала меня у порога.

Первую встречу с Радужным драконом – водопадом, где снави проходят посвящение. Он прекрасен и способен петь, принимая нас. В горах у его истока есть площадка. Там танцуют радуги, и я видела даже лунную, совершенно невообразимо красивую.

Красную степь, на границе которой живут Юллы. В ней поют ветры и серебряный ковыль долин окружен сухими склонами со слабым покровом. Там пасутся кони, бесполезные в век мобилей – и обожаемые. Разве все решает польза? Юллы владеют табуном, и я часто уговаривала нахального вороного вожака покатать любопытную недоросль. Он был не менее дик, чем мастер Юлл, но детей любил и до моих просьб снисходил. Огромный, глянцевый, стремительный.

Облака. Я любила их всегда и особенно – когда стала пилотом.

Не знаю, что слышал Эл, но мне очень понравилось думать для него и малышей. Они охали, требовали продолжения, задавали вопросы, смеялись. И мне приходилось думать и вспоминать уже только для них – про котят у избушки Риана, совсем крошечных пушистых игрунов; про почти ручного дельфина, живущего возле пляжа на Архипелаге и возомнившего себя лекарем, к нему возят отовсюду больных детей с отставанием в развитии, и он справляется лучше снавей иногда; про дракона – я видела одного в горах, изумрудно-золотого и очень большого, видимо, из старших.