Докричаться до небес

“Да и хрен с ним. Пусть живет,” — подумал я, наблюдая за тем, как девушка рассматривала пульт. И если Бутчу он не был особо интересен — посмотрел больше для того, чтобы обозначить сам факт того, что масштаб и размах вложений в студию оценен, — то Рита даже попыталась посчитать количество регуляторов, о предназначении которых я не имел не малейшего представления. Наверное, только Мистик смог бы объяснить что тут к чему относится, а мне хватало куцего:”Короче, вот этот — громкость основной линии, а этот отвечает за микрофон.” Ну и еще несколько крутилок, отвечающих за скорость воспроизведения и громкость колонок, стоящих по краям от этого пульта. Черт ногу сломит раньше, чем я пойму, как Мистик во всем этом разбирается. А судя по тому, какой взгляд бросила на меня девушка, вопрос о назначении регуляторов уже вот-вот созреет и сорвется с приоткрывшихся губ.

— Если честно, то я в этой фигне не очень разбираюсь, — я решил заранее признаться в своей профнепригодности, но это вызвало только улыбку.

— Тут, наверное, что-то вроде рабочего места Мстислава? — спросила она, а я кивнул, едва сдерживаясь, чтобы не засмеяться.

Для меня Мистик звучало гораздо привычнее, чем Мстислав. Имечко то еще, конечно. Мстислав… Пока выговоришь, язык сломается. Да и он сам особо не заморачивался, предпочитая кличку, в которой сочеталось и его имя и небольшая отсылка к игре слов на английском. Достаточно было разделить слово на два и добавить в написании всего одну букву k, как “мистичный” резко превращалось в “моя палка”, а что именно вкладывал Мистик в эту палку, догадываться нужды не было.

— Ну да. Все, что связано с музыкой — это к нему. Прикольные биты делает.

— А где твое?

— Эм-м-м… У меня тут вроде как отдельный кабинет, — я показал на закуток с микрофоном за стеклом. И сперва стало неудобно, а потом нахлынуло чувство гордости — впервые кто-то считал мое спонтанное увлечение чем-то серьезным. — Хочешь посмотреть изнутри?

— А можно?

“ Да, ептыть, ты еще спрашиваешь?”

ЧСВ окончательно зашкалило, и я провел Риту внутрь комнаты для записи.

— Как-то так. Ты не смотри, что здесь все так аскетично. Ничего лишнего, чтобы звук правильный был.

— Круто! Ничего, если я померяю? — она посмотрела на наушники, а в глазах засверкало от какого-то детского восторга.

— Надевай. Сейчас еще кой-чего сделаю, чтобы ты по полной прониклась атмосферой.

Я быстро вышел, закрыл за собой дверь и включил первую из оставленных записей на ноуте Мистика. Нажал кнопку микрофона и спросил:

— Не сильно громко?

Рита в ответ помотала головой, плотнее прижала наушники к ушам и прикрыла глаза, покачивая головой. Один в один повторяя мои манипуляции.

— Прикольно! — заулыбалась она, — Ощущение только непривычное из-за того, что на тебя смотрят.

— Ну это для того, чтобы Мистик мог мне показывать ритм или громкость голоса, — соврал я. Меня стекло начинало напрягать только в тот момент, когда я открывал глаза, высказав все, что хотело вырваться из сознания.

— А эта музыка для новой песни?

— Ага. Включить вторую? Хочешь?

— Если это не секрет, то конечно!

— Секунду.

Я включил следующий бит и стал наблюдать за реакцией на лице Риты, слушая через колонки действительно очень грустную музыку. Поднял регулятор микрофона на максимум и едва смог разобрать осторожное дыхание. Примерно так же я дышал сам — что-то внутри замерло, когда первые аккорды проникли в подсознание. Мистик видимо решил повторить эксперимент с моей просьбой о чем-нибудь рвущем душу. А Рита открыла глаза и смахнула невидимые слезинки.

— Вот прямо тут все сводит, — она прижала кулачок к груди, и я кивнул. Ощущение очень похожее. Удивительно похожее. — А у тебя уже есть слова?

— Еще нет.

— Жаль…

— Значит в первую очередь пишем ее? — спросил я.

— Я не знаю, — она пожала плечами. — И это тебе решать.

— Ну а ты бы какую выбрала?

— Я? Вторую, — улыбнулась Рита. — Просто она такая… блин, я не могу объяснить словами. Она очень сильно отличается от всего, что я слышала на диске. Ты только не подумай, что там все плохо… — она покраснела, словно застеснялась, но я прекрасно понял о чем идет речь и кивнул. — На диске песни жесткие что-ли… блин… ну я действительно не могу правильных слов подобрать…

— Эта выбивается из общей картинки?

— Да. Такое ощущение, будто ледяной водой окатили. Такая глубокая, очень грустная. Слушаешь и хочется плакать, — Рита пожала плечами, осмотрелась вокруг и спросила, — А ты специально запоминаешь слова перед записью?

— Почему?

— Ну тут ни одной бумажки нет. Я думала, что ты с листа записываешь, чтобы не запутаться и не забыть слова.

— Не. Я вообще никуда не записываю слов.

— А как тогда ты песни придумываешь?

— Хм… Если честно, то сам не знаю. Само как-то появляется.

— Это как? — удивилась она.

— Э-э-э… Вот ты же рисуешь, да?

— Немного, — Рита окончательно засмущалась.

— А как ты придумываешь что и как будет?

— Не знаю. Просто беру карандаш или кисточку, и оно само рисуется.

— Вот и у меня так же. Просто слушаю музыку и пишемся.

— Да ладно?