Доктор 2

— Я не эгоистка. И даже более того, каторгой и фигнёй в реанимации могла бы вообще не страдать, уж ты-то знаешь. Но тут другое, — как-то необычно сосредоточенно объясняет Лена. — Это какой-то мой женский псих. Я понимаю, что он неконструктивен, но именно сейчас ничего не могу с собой поделать. Мелкий, те инъекторы, там ведь разные варианты возможны были. Я не стала спорить на базе, но те ребята с Котлинским не реаниматологи ни разу. А паралитик есть паралитик! И тот, кто готов использовать такое… должен быть готов к аналогичным ответным действиям. — Заканчивает она, со свистом обгоняя по встречке какую-то фуру.

— Араб тоже врач, военно-медицинская академия.

— Ты смотри, а ведь подумала ещё, — качает два раза головой Лена. — Но спросить постеснялась.

— Я не постеснялся, — смеюсь. — Психиатр, говорит.

— Ну видишь, не реаниматолог же. Он с этими спецпрепаратами имел дело только в теории и, скорее всего, только в рамках учебного спецкурса. Теоретического. А я… Это яд, Мелкий. Яд, блокирующий работу дыхания, сердечной мышцы, в общем, разные варианты. Антидот антидотом, но тебе только шестнадцать. — Лена смахивает что-то из уголка глаза. Я тактично стараюсь этого не замечать.

— Хорошо. Едем к Роберту Сергеевичу после тренировки, — киваю, чтоб не углубляться. — Давай с ним советоваться.

Интересно, а где-то есть в мире люди, которые спокойно могут отстоять свою точку зрения, когда их вторая половина плачет? Ни о чем не просит. Ни на чем не настаивает. Только молча роняет слёзы, ничего не прося.

Я уже сам готов придушить этого территориального представителя.

Продолжаю бросать на Лену частоту покоя до самого спорткомплекса. Кажется, её эта история зацепила больше, чем всех остальных вместе взятых.

…

Сергеевич, мазнув взглядом по Лене у входа, отводит меня в сторону:

— Спортивная форма есть?

— Конечно, — поднимаю в воздух пакет, с удивлением глядя на него.

— Не у тебя. Для неё форма есть?

— Да, в багажнике. — Поясняю, — в теннис ездим играть, плюс у неё свой зал, есть во что переодеться.

— Скажи ей, пусть возьмёт форму из машины, переоденется в женской раздевалке и идёт сюда.

Через пятнадцать минут, когда остатки абонементной группы расходятся, в зале остаются только те, кто идёт на соревнования. Тренировку с нами ведёт сам Володин, который мой тёзка. Впрочем, рисунок тренировки с ним не сильно отличается от обычного, разве что в ринге он мелькает гораздо больше Сергеевича. Кстати, через полчаса мне кажется, что как тренер Володин послабее.

А Сергеевич, полностью махнув рукой на наш тренировочный процесс, в углу с Леной лично заставляет её прыгать «квадрат», потом бросать кулаки перед зеркалом в учебной стойке, в общем, выжимает три пота из неё. С удивлением вижу, что вся эта физкультура идёт ей только на пользу, если говорить об эмоциях. Как боксёр она, конечно, выглядит смешно.

Мы уже заканчиваем, идём в душ, взвешиваемся, а Сергеевич с Леной ещё упражняются.

— … Саня, а почему так? — спрашивает Игорь, тяж, указывая на весы. Обращается к Володину, не ко мне.

— Так душ же, — разводит руками Володин. — На мелких весах не видно, а у тяжей часто так. У тебя ещё ладно, сто граммов. А вот на кубке, помню, лет несколько назад… В тяжах тогда Гога был, гоняли его, чтоб в девяносто один втиснулся. Отпахали два режима за тренировку, Гога тогда ещё в озэка тренировался, взвешивается сразу после тренировки. Девяносто с половиной. Он радостный такой, сегодня пожру, говорит, кефирчика бахну. Ещё же семьсот грамм за ночь во время сна слетает.

Володин делает паузу, его начинают торопить:

— Нууу?!!

— А потом Гога идёт в душ. Парится там с криками «ААА! ЫЫЫ!», довольный такой выходит в одном полотенце, — смеётся Володин, заражая настроением и нас. — А Сергеевич ему говорит: «Я тебе говорил под горячим душем не париться? Сполоснуться только холодным? Встань-ка на весы, родимый».

Володин снова делает паузу, пережидая напор окружающих:

— Ну!.. А дальше?!

— А дальше становится Гога на весы. Девяносто один двести. — Смеётся Володин. — А Сергеевич подходит сзади, хлопает его по плечу и ехидно говорит: «Вот и попил кефирчика».

Зал взрывается смехом, а Сева-легковес дёргает за рукав Володина:

— Как это возможно?

— У вас может и никак, а у тяжей, когда сильно вес гоняют, обезвоживание на другие объёмы идёт. Да с полутяжей начиная, пожалуй. Вот организм даже через поры кожи, оказывается, какое-то количество воды впитать и способен. Сто грамм у Игорюни — это ещё мелочи. — Володин поворачивается к Игорю. — До семисот грамм сегодня жрёшь и пьёшь смело, у тебя хорошо за ночь слетит.

…

Все уже разошлись. Вовик спросил Сергеевича, везти ли его сегодня, получил отказ и укатил домой. С ним мы сегодня ещё увидимся.

А Сергеевич с Леной ещё что-то обсуждают в углу. Лена стоит с красным лицом, тяжело дышит. Сергеевич наоборот лучится каким-то олимпийским спокойствием и умиротворённостью. Подхожу к ним: