Доктор 2

— М-да, не всё ещё ладно в королевстве датском, — хлопает ладонями по крышке стола Бахтин и обращается к Кузнецову. — Продолжай.

— В техгруппе сделали, что могли, вот итог, — продолжает Кузнецов. — Это — максимальное увеличение и разрешение на картинку. Вернее, приближение. Лучше не получится. Ни у кого. Кроме нас троих предлагаю больше ни с кем тему не обсуждать. А нам троим — прямо сейчас её забыть.

— Тогда есть ещё капитан Саматов, — добавляю хмуро. И пересказываю утренний разговор.

— Можешь забыть, — отмахиваясь рукой, отрезает Кузнецов, едва дослушав до конца. — Не буду объяснять тебе ни причин, ни кто такой Саматов, ни его отношения с полицией. Тем более если он сам тебе открытым текстом… Просто забудь. Да, Олег?

Бахтин молча подтверждает кивком, отправляя в рот кусок мяса.

— В общем, считаем, что отделались лёгким испугом. Все дружно всё забываем и расходимся. — хлопает ладонями по столу Кузнецов.

За столом продолжает висеть какая-то недосказанность. Понимаю, что надо высказаться. Тем более, что я-то старше их обоих. Просто не могу им этого сказать.

— Господа офицеры, разрешите и я выскажусь, — начинаю, чтоб привлечь их внимание. — Единственный момент. Я очень благодарен вам за помощь. Но мне бы не хотелось, чтоб этот вопиющий и, я надеюсь, случайный в жизни эпизод ещё кого-либо держал в напряжении дальше. Особенно вас, Олег Николаевич, — пристально гляжу на Бахтина. — Я же вижу, что вы не можете расслабиться до сих пор. В отличие от Игоря, — киваю на Кузнецова, — или даже меня. Хотя, по логике, это мне полагается биться в истерике. Согласны?

Кузнецов едва кивает, с интересом глядя на меня, а Бахтин начинает тереть затылок, явно не зная, что ответить.

— Я вас убедил, что я могу быть достаточно взрослым, когда это требуется? Без всяких скидок на возраст? Извините за откровенность, даже если говорить о чисто технической стороне проблемы? — киваю на планшет Кузнецова.

— Нет слов, — с интересом подключается Кузнецов. — Твоё счастье, что Бахтин меня турнул с предыдущего места работы. Если бы я до сих пор был в Управлении — я бы лично с тобой обязательно обсудил все детали. Включая, как ты говоришь, технические подробности. После этого ролика.

— А что изменилось сейчас? — спрашиваю. — На ваше чувство долга и социальной ответственности как-то повлияла смена стула под… гхм… Вами?

— Не-а, — лениво отмахивается Кузнецов. — Просто в Управлении я весьма своеобразно понимал свой долг. Это потом Бахтин мне объяснил, что… впрочем, это не может быть темой нашего разговора, сконфуженно закругляется Кузнецов под веселеющий взгляд Бахтина.

— Я что сказать-то хотел, — снова привлекаю их внимание. — Давайте поговорим, как взрослые мужики на серьёзную тему. — В этом месте они оба начинают улыбаться и переглядываться. — Ну хотите, ещё раз ролик поглядим? Чтоб вы меня всерьёз воспринимали?

— Мда… Не надо. Считается, — кивает Кузнецов. Следом за ним кивает и Бахтин.

— Вот вы такие взрослые. Неглупые. Личности со стержнем. С одной стороны. — внимательно смотрю на них по очереди, добиваясь их внимания. — В одном месте, не буду уточнять где, говорили: человек должен быть чист перед Богом, Людьми и Законом. Это — в идеале. К сожалению, в нашем обществе иногда одно противоречит другому. Вы согласны?

И Бахтин, и Кузнецов с интересом кивают.

— Мне, к сожалению, просто пришлось выбирать. В неудачный момент, в условиях острой нехватки времени на взвешенное принятие решения. Выбирать — перед кем остаться чистым? Или перед чем. Перед Законом? Тогда мне надо было бежать оттуда и кричать «Караул! Полиция!». Не важно, что они за это время сделали бы с девчонкой.

Кажется, до Бахтина с Кузнецовым что-то начинает доходить. Их лица неуловимо начинают меняться.

Слава богу. Значит, ещё могу кое-что…

— А лично вы двое мне бы после этого руку подали? — обвожу взглядом их обоих. — Если б знали, что я там был — и, вместо того, чтоб помочь девчонке, свинтил бы оттуда разыскивать органы охраны правопорядка? В соответствие с вашими, Олег Николаевич, регламентами?

Кузнецов кивает и как-то иначе начинает на меня смотреть. На лице Бахтина отражается нешуточная работа мысли.

— Или надо было быть чистым перед людьми? Так тогда надо было этим троим позволить всё, что они хотели? Или — людей надо других было слушать? Например, девочку? Которая вообще без сознания была?

Бахтин начинает барабанить пальцами по столу. Кузнецов с интересом продолжает изучающе смотреть на меня.

— Бог вообще субстанция абстрактная и эфемерная. Есть мнение, что он у каждого свой. — Отпиваю из чашки с чаем. — Думаю, мои ссылки на Бога точно не найдут понимания ни в каком варианте. — С толикой удовлетворения отмечаю просветлевшие лица у обоих.

Кузнецов, кажется, вообще готов рассмеяться. И не делает этого только из-за правил приличия.

— Вот теперь вы мне скажите, двое взрослых мужчин. Шестнадцатилетнему пацану. Свои мысли я вам изложил.

Ещё раз обвожу их взглядом и после паузы продолжаю: