Доктор 4

— Во-первых, ты сейчас, такой молодой и красивый, поднимаешь темы космического масштаба. Забывая, что для всех вне НОВОЙ КЛИНИКИ на сегодня ты всего лишь шестнадцатилетний школьник. — Котлинский смотрит на меня, наклонив голову к плечу. — Во-вторых, ты просто не читаешь в своём интернете того, что будет. Потому что этого тебе нигде не напишут… Давай забежим вперёд. Допустим, у нас всё получилось. Допустим, всё так, как ты говоришь, хотя все эти эксперименты однозначно надо будет проводить не у нас в стране, потому что законодательство… Как ты сам думаешь: этот прорыв, если будет, тянет на достижение какого уровня?

— Не знаю. Я о не-медицинской подоплёке меньше всего думаю.

— Саня, не юродствуй, — заводится Котлинский. — Это национальный уровень и выше. Оставляю за скобками многочисленные вопросы о целесообразности такого начинания под руководством школьника… Вопрос два: у нас в стране демократия? Или не совсем? — Местами ограниченная монархия, если по факту. — Спокойно отвечаю правду. — Которая сейчас, ввиду старости и игр Первого Президента, всё больше становится неограниченной. Вернее, работавшие ранее ограничения срабатывают всё реже и хуже. Потому что ответственные за это лица мнят себя на месте ноль первого, в том или ином виде или функции, поскольку ему в его восемьдесят осталось жить ощутимо меньше, чем ему самому бы хотелось.

— Точно. А как ты думаешь, все фундаментальные прорывы, претендующие на лидерство такого масштаба, — Котлинский, не оборачиваясь, указывает большим пальцем себе за спину, где висит карта этого мира, — у нас движутся сами по себе или к ним всё-таки будут пытаться примазаться сильные мира сего?

— Судя по вашему, вопросу, будут пытаться? — вопросительно смотрю на Котлинского. — Мне раньше в таком виде этот вопрос в голову не приходил. Я, честно говоря, больше думал о научной и технической части. Полезность же очевидна. Да и в мире этого, видимо, никто сделать не сможет именно потому, что организм оперирует не только химией обменных процессов. А ещё и физикой, синхронизацией частот тканей. А кроме нас…

— Саня, я сейчас не о науке, — перебивает меня Котлинский. — Давай заново. Допустим, у тебя всё получилось. Допустим, я нашёл на это деньги…

— Я в доле. Найду варианты. — Врезаюсь.

— Не перебивай! Допустим, мы с тобой нашли на это деньги, в Шри Ланке отработали методику, растиражировали результат и доказательно подтвердили, что он работает. Вот как ты думаешь, на территории нашей с тобой страны на нас будут смотреть, как на чужую собственность? И уважать наши интеллектуальные права, трепеща от гордости за нас? — Котлинский сверлит меня взглядом. — Как сам думаешь, к нам попытаются влезть? Или наша автократия будет уважительно смотреть на нас со стороны?

— Попытаются разделить с нами «славу и успех»? Судя по вашему вопросу?

Котлинский неожиданно громко и весело смеётся, не останавливаясь минуты две. Потом отвечает:

— Саня, я сейчас одну вещь скажу, только ты больше нигде этого не упоминай. И не обижайся… На твоём земельном участке ползают кроты. Они тебе до этого момента особо не мешали, плюс были причины с ними считаться. Однажды ты обнаруживаешь, что у твоих кротов прямо под твоим окном — золотая скульптура. Ну или сапфировая… Которой они, как-то в обход твоего контроля, обзавелись за то время, что ты прилёг отдохнуть ночью. Ты будешь делиться с кротами драгоценностями? Твоими драгоценностями, которые находятся на твоём участке, на котором кроме тебя иного Хозяина нет и быть не может?

— Мы же не животные? — спокойно и вопросительно смотрю на Котлинского. — А они не хозяева участка. А выбираемые нами по Конституции менеджеры, которым мы временно делегируем нашу власть в стане?

Котлинский молча наклоняется через стол, хлопает меня по плечу два раза. Затем встаёт, подходит к открытому окну и отвечает, не поворачиваясь назад:

— У нас этот грант на патронаж беременных, он действительно нужен. Государство действительно аккуратно платит по счетам, это действительно нужное дело. И целесообразность именно этой программы поддержки не вызывает вопросов во всей вертикали власти, от самого верха до последнего чиновника в далёком районе. — Котлинский замолкает, собираясь с мыслями.

— Я помню, это же при мне начиналось, — напоминаю. — Я уже застал.

— А вот чего ты не помнишь и не знаешь: я отдаю —ть процентов авансом каждый раз для того, чтоб мне всего лишь скомпенсировали уже понесённые клиникой расходы на уже родившихся детей. Потому что иначе мы их просто не получим. Уже молчу, что в твоём проекте гораздо больше научной работы, чем клинической компетенции. Да и тиражировать эти частоты, учитывая твою уникальность, не ясно как.