Доктор 4

— Лично я думаю сразу две вещи. Первое. Перед принятием решения, необходимо оценить обстановку. А никак не наоборот. Согласны? — перевожу взгляд с Филина на Юлю. — а вы сейчас как раз решаете, что делать, до того, как сходили в НИШ.

— А ведь точно, — хлопает себя по лбу Филин. — И кстати, там директором НИШа мужик. Юля, можем твой актив запрячь, сходит группой?

— Со своей стороны, приложу усилия, чтоб с директором НИШ о нас поговорили. — Искренне думаю, что Лена сможет помочь. — И чтоб они шли нам на уступки максимально, поскольку они очень выигрывают в репутации. При нулевых финансовых затратах.

— А ты сливаешься? — Юля снова пристально смотрит на меня.

— Ну почему… Моё ИП — ваше ИП. Только давайте перед принятием окончательного решения всё же оценим обстановку? — наклоняю голову к плечу. — А уже потом начнём ругаться, не заранее?

— ТЫ с нами в НИШ пойдёшь? — в лоб спрашивает Филин.

— Без проблем. Если надо, могу сходить. Вопрос, чего вы ждёте: если надо решить вопрос, то иду. Если же вы хотите отработать упражнение на тему взрослых переговоров самостоятельно, то я вам буду только мешать.

— Мы сами сходим. Для начала, — кладёт руку на плечу Филину Юля. — Я возьму девочек, отчёты по математической олимпиаде и сходим.

— Так директор НИШа на ней сам был? Зачем ему отчёты? — недоумеваю.

— Стесев, ты там со своими деньгами всё проспал, — смеётся Филин. — Он-то как раз куда-то быстренько убежал сразу после сдачи работ, на оглашении результатов отсутствовал, но встречал потом Жанну за воротами с букетом в руках.

— Опа. — Я действительно удивлён. — Так получается, мы там вообще через Жанну можем…?

— Дурак, что ли? — взвивается Юля. — А ты знаешь, как у них там всё окончилось тем вечером? Вдруг она его вообще видеть не хочет? Тем более, звонить первой и согласовывать внепрограммный вопрос собственных учеников?

— Упс… точно… Ладно, у Жанны сам спрошу…

* * *

— Саня, я очень рад твоему энтузиазму, но задержись. — Котлинский перехватывает меня на выходе из своего кабинета, откуда я, отработав онкологию, бегу на первый этаж в педиатрию.

— Игорь Витальевич, сегодня на первом этаже запись большая. Осень же, — вопросительно смотрю на него. — Я думал, сезонность в педиатрии, вы в курсе?..

— Саня, это ты меня сейчас так на место поставил и поупирать решил? — с размаху садится в кресло Котлинский. — Или переутомился? Зачёт!

Котлинский продолжает смеяться.

— Упс… пардон… Заработался.

— Я по финансам, мы недолго, садись.

Котлинский лезет передаёт мне лист с принтера:

— Под цифрой «один» расчёт по Анне. Они полностью внесли всю сумму, проверяй.

— Да, вижу… Я бы её ещё понаблюдал раз в месяц, в течение хотя бы полугода…

— Саня, на предмет рецидивов, её и так автоматом будут наблюдать и без тебя, — продолжает смеяться Котлинский, — но я понимаю, о чём ты. Конечно. Хотя, в нашем случае, с учётом распознавания клеток иммунной системой, это скорее перестраховка… Так. Вторая строка — это простата. Выплачено тридцать процентов по состоянию на сегодняшний день. Сколько там, по твоим ощущениям осталось с ним работать?

— Я бы дал ещё недели три. Но у него и ситуация лучше: организм здоровее, стадия полегче. Кстати, Игорь Витальевич, если совсем честно, я его сейчас только наблюдаю. — Добросовестно делюсь новостями. — Его организм почему-то «учится» гораздо быстрее, чем то же самое было у Анны. Я сейчас, по большому счёту, больше наблюдаю, чем работаю.

— Можем брать следующего?

— Да.

Котлинский кивает и подаёт второй лист:

— Это приём по новорожденным. Есть вопросы?

Сумма под «грудничками» меня удивляет настолько, что на автомате отвечаю:

— Вопрос только один. А что если заниматься только новорожденными? — Потом сам смеюсь над тем, что сказал. — Шучу, извините.

Котлинский скупо улыбается, не присоединяясь к веселью, и передаёт мне конверт:

— Саня, считай. Насчёт грудничков, это и называется востребованность. Тот случай, когда рынок сам несёт тебя вперёд…

— Игорь Витальевич, а давайте вернёмся к разговору о клапанах? Я общался с родственниками, и с Бахтиным, вот что они говорят…

— … Саня, кажется, ты хотел бежать на первый этаж? — поддевает меня Котлинский. — Я подумаю. Серьёзно подумаю, хорошо? Лично мне очень не нравится, когда начинается «звёздная болезнь». И я должен быть уверен, что у нас её нет.

— Что это, звёздная болезнь?

— Хм… — Котлинский удивлённо смотрит на меня. — Это когда специалист думает, что может всё, не соизмеряя объёмы работ со своими реальными возможностями. Обычно бывает как защитная реакция психики.

— Упс. Думаете, ко мне относится?

— Саня, я подумаю над твоим планом, — деликатно уходит от прямого ответа Котлинский. — И ты же сейчас видишь, что я действительно подумаю?

— Да.

— Я согласен, что я часто перестраховщик. И часто опасаюсь чрезмерно и необоснованно. Но лично меня, Саня, никогда не подводила чрезмерная осторожность. А вот шапкозакидательский настрой… — Котлинский выразительно смотрит на меня.

— Игорь Витальевич, так и какие риски вы видите при подключении арабов? И при работе «на паях» с ними?