Доктор Ахтин. Бездна

Будь другим.

Иди своей дорогой».

Эти слова навечно отпечатались в моем сознании. Они — мой девиз, и мой путеводный знак. Я на всё сто процентов уверен, что это — Истина. Непререкаемая, непреложная и единственно точная. Кажется, что если я отступлюсь от этих слов, всё рассыплется, как карточный домик. Рассеется, как дым, оставив после себя горечь несбывшихся надежд и призрачных образов.

Федор вернулся в деревню. Люди сразу заметили, что священник сильно изменился. Потом его страстные и убедительные проповеди стали привлекать в церковь прихожан. В стране, где убили идеологию, и еще не успели воскресить религию, принесенное отцом Федором Слово, оказалось тем огнивом, что зажигает сердца.

Став Пастухом, Федор вдруг задумался о том, куда ему вести Стадо. Не сразу, но решение пришло. Он его нашел там же, где и свой Дар, — вернувшись в пещеру, он молился целые сутки. В этот раз распятый Христос голову не поднял, но Голос Федор услышал. Бог сказал ему, что скоро будет Пришествие, что спасутся только Избранные, которые соберутся в этой пещере, потому что это единственное на планете святое место.

В отличие от Пророка, я не проповедую и не пытаюсь стать Пастухом. Я делаю всё под покровом ночи, и мне не нужна паства. Я знаю суть Стада, его слабые и сильные стороны. Я просто помогаю одним, и убиваю других, подчиняясь логике своего Дара. Мне не нужно спасаться самому, и, тем более, я не собираюсь спасать кого-либо еще, если придет Конец Света. Однако я тоже пророчествую, пусть даже это было всего один раз. Я вспоминаю рифмованные строчки:

Другой будет сорок четвертым,
Вскоре — континент станет мертвым.
Страны Востока, где людей миллиарды,
Братской могилою станут однажды.
Светило больное сильнее сияет,
Черную Землю в пустыню меняет.
Здесь — человек без лица закроет спиной,
Стремительной власти мнимый покой.
Хозяин реальный будет убит,
В пламени ярком столица сгорит.
Море часть суши собой поглотит.
Незримый убийца повсюду сидит.
У Бога на поле трава засыхает,
Ему все равно, Он давно ничего не желает.
Однако, чрез годы и мрак,
Вернется на землю божественный знак.
Тебе же, Хранитель, жизнь отдана,
Чтоб нетронутой стояла стена.
Чтоб Богиня в тиши Тростниковых Полей
Не слышала этих ужасных вестей.

Что это, если не пророчество Конца света?! Верю ли я в то, что сказал Марии? Исполнится ли то, что я срифмовал, или это просто еще один штрих в моем психологическом портрете, который я нарисовал для Марии?

Вглядываясь во тьму пещеры, словно хочу увидеть в непроглядном мраке ответы на свои вопросы, я пытаюсь понять себя и свою жизнь в последние несколько лет.

Чтобы понять, что нас ждет в обители отца Федора.

8.

Мария Давидовна задумчиво созерцала повестку. Капитан Ильюшенков официально вызвал её в Следственное Управление для дачи показаний. Интересно, по какому делу? По делу Ахтина, или Киноцефала? Или по делу Мозгоизвлекателя? Доктор Гринберг усмехнулась, — может, сразу по всем? И об одном подозреваемом?

Повестку она получила утром, когда пришла на работу. Время явки указано в диапазоне от пятнадцати до восемнадцати часов вечера, что немного радует, — есть причина раньше уйти с работы.

Отложив бумажку в сторону, она откинулась на спинку стула и прислушалась к себе. Это было одним из самых приятных занятий — следить за тем, как шевелится ребенок. Он это делал практически постоянно, даже ночью она просыпалась по несколько раз от того, что плод активно двигался. Подумав о том, что, может быть, это не совсем хорошо — высокая двигательная активность — Мария Давидовна сказала об этом своему врачу. Однако Светлана Геннадьевна успокоила — это нормально. В движении — жизнь, двигаясь, ребенок развивается. После тридцати недель он будет вести себя значительно спокойнее.