Доктор Ахтин. Бездна

Тридцать недель. Декретный отпуск. До него еще далеко. Сначала наступит Новый две тысячи десятый год, потом пройдет январь, и только в начале февраля придет время отдыхать. Хотя, нет, — Мария Давидовна подумала о том, что в январе может взять очередной отпуск, и сразу после него уйти в декрет. Да, именно так и надо сделать. Первый семестр она со студентами закончит, а второй будет без неё. В декрете она будет заниматься собой и своим будущим ребенком. Надо всё собрать к родильному дому и подготовить квартиру к тому, что в ней появиться новый жилец. Папы у них не будет, поэтому ей самой придется устанавливать кроватку и покупать коляску. Пеленки, распашонки, чепчики, пинетки, — нужно купить столько вещей, о которых она знала только в теории.

Услышав стук в дверь, Мария Давидовна, поморщилась — в последнее время работа, как правило, чаще вызывала раздражение, чем приносила удовольствие — и крикнула:

— Войдите!

Дверь приоткрылась, и в щель заглянул мужчина.

— Можно?

Мария Давидовна, узнав посетителя, сказала:

— Лев Петрович? Да, пожалуйста, заходите.

— Здравствуйте, Мария Давидовна.

Ответив на приветствие, она показала на стул и, заметив, что посетитель без портфеля, сказала:

— Рада вас видеть, Лев Петрович. Что вас привело ко мне в рабочее время?

Мужчина вздохнул, механическими движениями поправил несуществующие складки на брюках, и ответил:

— Я не работаю у губернатора. Поэтому у меня есть время.

Мария Давидовна смотрела на пациента, замечая изменения во внешнем облике, которых не было в их последнюю встречу. Седина на висках, морщинки в углах рта, мешки под глазами. Вполне заметная отечность лица. Легкое дрожание пальцев. Лев Петрович молчал, но она не стала задавать наводящих вопросов, чувствуя, что он сам хочет сказать.

— Уволился после пожара в клубе.

Она кивнула, дав понять, что знает, о чем он говорит. Событие, которое нарушило спокойное течение жизни в городе, заставив многих людей остановиться в своем ежедневном суетливом движении и задуматься о жизни и смерти.

— Не могу смотреть на всё это, — Лев Петрович совершил вращательное движение рукой, — противно. И грустно. Я знаю, кто действительно виноват в том, что погибло столько людей, и я так же знаю, что этот человек никогда не будет наказан. Неприкасаемые всегда будут в стороне. Губернатор совершает как бы решительные действия, отправив Правительство в отставку, но видно, что он в панике и смертельно боится, аж губы дрожат, когда говорит. Прокуратура и следствие работают, но реальный хозяин клуба спрячется за спинами исполнителей и посредников, которых осудят и посадят. Ничего не изменится, никто никаких выводов не сделает, всё вернется на круги своя.

— Из-за этого вы ушли?

— Не только, — помотав головой, отвечает Лев Петрович, — еще сны ко мне вернулись.

— Надеюсь, вы не перестали принимать те таблетки, что я вам прописала, — уточнила Мария Давидовна.

— Принимаю я ваши таблетки, — обреченно вздохнул пациент, — но после того, что случилось в начале декабря, я снова стал видеть сны. Может, они не такие яркие и запоминающиеся, как раньше, но, все равно, они меня беспокоят.

— Вы снова видели убийство важной персоны?

Лев Петрович, пожав плечами, с сомнением в голосе ответил:

— Ну, теперь, вроде, как и не убийство. Вроде, ситуация изменилась. Место то же, — конец зимы, легкий мороз, остов новогодней елочки в сугробе. Но крови нет. И, вроде как не умирает он. Однако от этого ничуть не лучше, особенно, для него, — пациент, показав указательным пальцем вверх.

— Почему?

Лев Петрович нахмурился. Пожевал губами, словно пробовал слова на вкус. И ответил:

— Верить ему перестанут. А это для него хуже смерти.

9.

Мария Давидовна, показав пропуск на вахте, стала подниматься по лестнице на четвертый этаж. Она могла бы подняться на лифте, но в последнее время замкнутое пространство кабины пугало её. Она говорила себе, что ей надо двигаться, поэтому лучше пойти пешком, даже не смотря на то, что ходить из-за беременности стало труднее. Но в глубине души она понимала, что обманывает себя. Ограниченное пространство давило со всех сторон, заставляя сознание ждать, что именно сейчас дверь лифта не откроется, а стены сомкнутся.

На уровне третьего этажа Мария Давидовна остановилась отдохнуть. Привалившись к стене, она задумчиво смотрела на проходящих мимо людей, — как правило, мужчин в форме, с непроницаемыми лицами, с зажатыми в руках кожаными папками. Женщины цокали каблучками, проскакивая мимо неё, с любопытством окидываю её фигуру взглядом. Вздохнув, она оттолкнулась от стены, и поднялась еще на один этаж.

Ильюшенков кивнул головой, увидев её в проеме двери, и, приглашающим жестом, предложил входить. Он даже встал и помог снять пальто, чему Мария Давидовна мысленно усмехнулась.

— Как у вас дела, Мария Давидовна? — поинтересовался он, глядя на живот.

— Отлично, — ответила доктор Гринберг и, сев на стул, задала свой вопрос, — зачем позвали?

— Рад за вас, — улыбнулся капитан.

Он сел напротив и, помолчав минуту, сказал: