Доктор Ахтин. Жертвоприношения

— Вы уверены? — спросила она, намазывая смальце на маленький кусочек хлеба.

— Да, на девяносто девять процентов.

— То есть, совершено убийство с неким ритуалом, похожим на тот, что использовал Парашистай?

Майор Вилентьев проследил взглядом за маленьким бутербродом, который исчез во рту женщины, сглотнул слюну и тоже стал мазать смальце на хлеб. Он никак не среагировал на ехидство в голосе Марии Давидовны.

— Да, несколько дней назад была убита женщина. Точный удар ножом в надключичную ямку и выдавленный правый глаз. Левый глаз не тронут, и причина проста — этим глазом жертва не видела с детства. Никаких следов, никаких отпечатков пальцев. Нож, которым совершено убийство, вложен в руку сожителя, который в это время, находясь в пьяном состоянии, спал беспробудным сном. Соответственно, когда его разбудили, он ничего не смог вспомнить.

Принесли еду и Вилентьев замолчал. Работая вилкой, он изредка бросал взгляды на сидящую напротив женщину и жевал салат.

Мария Давидовна медленно ела борщ, не замечая его вкуса.

Хотя не было стопроцентной уверенности в том, что это убийство совершил Парашистай, она практически сразу приняла эту информацию за истину. Она рассуждала так же, как Вилентьев. Собственно, она тоже хотела, чтобы Парашистай вернулся.

Чтобы в её существование вернулся смысл, а жизнь перестала быть застывшим болотом.

17

Я задумчиво смотрю на Динару Ганиеву. Она пришла с результатами обследования. Пока никаких изменений, — девушка хочет быть, как всё, но при этом не желает что-либо менять. Она сделала первый шаг, решив избавиться от проблемы и придя в поликлинику, но дальнейших движений пока не предвидится.

Глянув на описание рентгеновских снимков головного мозга, я нахожу то, что и так знаю.

У девушки нет никаких опухолей.

Это было бы слишком просто.

— Динара, как у вас дела дома? — спрашиваю я.

Девушка недоуменно смотрит на меня — причем здесь это?

Я улыбаюсь. И говорю:

— На снимках ничего нет, и это очень хорошо.

— Там ничего нет, а шум есть, и теперь мне кажется, что шумит во всей голове, — говорит она. Динара сидит на стуле бесформенной тушей, сгорбившись и глядя на меня исподлобья. Она, как все пациенты, думает, что сразу же после первой явки к врачу, наступит облегчение и быстрое выздоровление.

— Михаил Борисович, я схожу за картами в регистратуру, — говорит Марина и после моего кивка уходит.

Я смотрю на пациентку и говорю:

— Динара, у вас никогда не возникало желание убить своих родителей?

Девушка широко открывает глаза и от неожиданности не сразу находит ответ.

— Да вы что, доктор?! С чего бы это вдруг мне хотеть смерти близким людям?!

Я знаю, что она врет. И обманывает она в первую очередь себя. Яркие мечты подросткового возраста чуть сгладились и затаились в дальних уголках памяти, но они присутствуют в её снах и довольно часто в компьютерных играх, когда она с удовольствием убивает виртуальных персонажей, в которых видит своих мать и отца.

— А мысли о самоубийстве вас не посещали?

— Нет.

Голос твердый и уверенный. Жаль, что она не хочет признать очевидное. Она ненавидит эту жизнь и своих родителей, но законы общества сильнее. Мысли о собственной смерти практически не посещают её, но изредка она представляет себя лежащей в гробу. И в этих фантазиях мать рыдает в изголовье, проклиная свою невнимательность и равнодушие к дочери, а бледный отец стоит рядом и молчит, не в силах вымолвить ни одного слова.

— Динара, вы когда-нибудь пытались похудеть? — снова задаю я вопрос. И, так как он на этот раз вполне разумный, то она отвечает спокойно:

— Пыталась, но ничего не получилось.

— Ладно. Хватит вопросов. Давайте я расскажу вам, как мы будем лечиться.

Я пишу рецепт и направление. Протягиваю бумажки девушке.

— Этот препарат будет улучшать кровоток в сосудах. По одной таблетке три раза в день. Это направление на массаж воротниковой зоны, на который вы будите ходить со следующей недели. Далее, вы должны похудеть хотя бы на десять килограмм, а лучше на двадцать. И только после этого можно будет убрать шум в ушах, и в этом я вам помогу.

Динара берет бумажки, молчит мгновение и потом говорит:

— Я не смогу похудеть.

— А вы попробуйте. Потому что иначе не получится. Всё, можете идти.

Я отворачиваюсь от пациентки. Пока мне больше нечего ей сказать. Я неторопливо дописываю амбулаторную карту, краем глаза видя, что Динара не уходит. Она молчит, но и не уходит. Наконец-то, решившись, она начинает говорить:

— Как мне похудеть, если они постоянно ругаются и от этих криков у меня идет кругом голова. Только когда я ем, я немного успокаиваюсь. Поэтому я ем практически всё время, пока нахожусь дома, — девушка говорит тихо, опустив голову и не глядя на меня, — да, я хотела смерти родителям, и потом я хотела сама умереть, но это только мысли. Я бы никогда не смогла это сделать.

Она на мгновение замолкает, и потом продолжает: