Доктор Булгаков

«Привычка у Образцова, — вспоминает академик Н. Д. Стражеско, — была такая. Являясь в Александровскую больницу, он у интерна прежде всего спрашивал: сколько новых больных, чем они больны, и сейчас же шел к ним для осмотра, исследования и назначения лечения. Он подошел к этому больному, поступившему с жестокими болями в области грудины и находившемуся почти без сознания, почти без пульса (речь идет о первом прижизненном распознании инфаркта миокарда. — Ю. В.), сел на табурет возле него, стал его наблюдать, потом исследовать, слушать. Потом он спросил интерна: «Как вы думаете, что у больного?» Последний, что называется, ляпнул: «Ревматизм грудины». Образцов зажмурил левый глаз (это была его привычка) и продолжал сидеть около больного, ничего не говоря. Скепсис на его лице был нарисован ясно.

Как бы про себя я заметил: «А не есть ли это закупорка венечных артерий сердца?» Образцов обернулся удивленно, посмотрел и сказал: «Он, вероятно, прав»» ^{12}.

Не так ли впоследствии, вслушиваясь в биение сердца больного, шел от койки к койке в далекой земской больнице юный доктор Булгаков? Да, он любил медицину. Показательны слова Михаила Афанасьевича в письме из Вязьмы от 31 декабря 1917 г.: «Единственным моим утешением является для меня работа (разрядка наша. — Ю. В.) и чтение по вечерам» ^{13}. Думается, диагностическую пытливость, страстное желание помочь любому больному он приобрел, учась и у врача божьею милостью Образцова.

В числе произведений М. Булгакова, публиковавшихся в 20-х годах в журнале «Медицинский работник», мы встречаем и рассказ «Звездная сыпь». Эти строки, по сути, не имеют аналогов в мировой литературе. С величайшим целомудрием и гуманностью Булгаков обрисовал в «Звездной сыпи» больных сифилисом и подробности их врачебного обследования, одновременно дав глубокий научный анализ распространения этого страшного заболевания и наметив меры борьбы с ним. Эта медицинская программа и сегодня может служить образцом врачебного бесстрашия и научной последовательности. В рассказе упоминаются университет и профессор с седой бородой. Перед нами Сергей Петрович Томашевский, выдающийся русский сифилидолог, общественный деятель, поборник женского высшего медицинского образования. В его отчете, например, говорится, что в клинике лечились больные со всеми формами сифилиса, причем примерно шестую часть составлял третичный люэс, а у трех четвертей пациентов обнаруживались кондиломы. В течение 1911 г. в клинике обследовались и лечились 334 больных.

А. А. Садовень (1857–1919) Из фондов Центрального музея медицины УССР

Клиника С. П. Томашевского обладала богатейшей библиотекой, тут применялись самые новые методы лечения. Достаточный опыт диагностики, радикализм в применении сальварсана, эпидемиологический подход к сифилису — все это М. Булгаков приобрел, несомненно, в этих стенах. Пройдет не так много времени, и молодой врач, заброшенный в провинциальную глушь, один на один столкнется с трагической эндемией края: «Теперь, когда прошло много лет, вдалеке от забытой облупленной белой больницы, я вспоминаю звездную сыпь на его груди. Где он? Что делает? Ах, я знаю, знаю. Если он жив, время от времени он и его жена ездят в ветхую больницу. Жалуются на язвы на ногах. Я ясно представляю, как он разматывает портянки, ищет сочувствия. И молодой врач, мужчина или женщина, в беленьком штопаном халате, склоняется к ногам, давит пальцем кость выше язвы, ищет причины Находит и пишет в книге:,Luеs III»…» ^{14}. Именно этот трудный и опасный раздел медицины станет в 1918–1919 гг. основной специальностью доктора М. А. Булгакова.

Но пока еще три года отделяют его от этой зимы. Пока приходится осваивать предмет за предметом — гигиену, офтальмологию, судебную медицину. Хотя, на первый взгляд, Киев живет все еще беззаботной жизнью, все так же полны кабаре и рестораны, все так же приезжают гастролеры в оперный театр, пульс города учащен. Обстановка па фронтах в эти месяцы складывается не в пользу русских войск, и отзвуки военных неудач, предвестники «великого отхода» из Галиции, докатываются и до этих улиц. В городе много беженцев, ощущается нехватка топлива и продуктов, учащаются грабежи. Ежедневно прибывают поезда с ранеными, спустя некоторое время будут эвакуированы гимназии, университет, другие учебные заведения. Многие товарищи М. Булгакова на фронте, они досрочно выпущены зауряд-врачами. Всего через год наденет шинель и он, но пока мобилизация его не касается…

И вот 13 мая 1915 г. М. Булгаков подает ректору университета прошение, которое стоит процитировать полностью: