Доктор Булгаков

В городе устанавливается режим деникинской военной диктатуры. Действия органов власти не минуют и врачей. Из архивных документов следует, что мобилизация врачей в войска Добровольческой армии была объявлена в Киеве 27 октября 1919 г. Согласно распоряжению помощника главноначальствующего Киевской области по гражданской части барона Гревеница, врачи, уклонявшиеся от сотрудничества с деникинской администрацией, подлежали немедленному увольнению и наказанию.

«Когда белые были в Киеве, в первый раз повестку Михаилу не присылали, — вспоминала Т. Н. Лаппа (добавим, однако, что в журнале «Врачебное дело» за июнь 1919 г. мы обнаружили извещение о мобилизации врачей в Добрармию. Возможно, до Булгакова не дошла очередь… — Ю. В.). — Первый раз их встречали хлебом-солью, но они быстро начали расстреливать, и народ охладел. Михаил занимался частной практикой» ^{52}. А вскоре положение деникинских властей в Киеве усложнилось. В конце сентября 1919 г. левобережная группа Красной Армии неожиданно предприняла атаку на город. Красным дивизиям удалось дойти до Николаевского сквера, где деникинцы оказали сильное сопротивление, стреляя, можно полагать, и из здания 1-й гимназии. В эти же часы к Киеву подошли бронепароходы большевиков «Геройский», «Грозящий» и «Гневный», открывшие шквальный огонь. Уличные бои продолжались в течение нескольких дней.

«Для пополнения действующих частей» 27 октября главноначальствующим был объявлен приказ о призыве на военную службу, в том числе кадровых военных врачей, состоящих за штатом, врачей запаса, ополчения и белобилетников», — пишет М. О. Чудакова в «Жизнеописании Михаила Булгакова». Основываясь на воспоминаниях Т. Н. Лаппа, она воссоздает дальнейшие перемены в судьбе Михаила Афанасьевича: «Он получил мобилизационный листок, кажется, обмундирование — френч, шинель. Его направили во Владикавказ в военный госпиталь… В Киеве он в это время уже мечтал печататься. Добровольцем он совсем по собирался идти никуда…

В Киеве я жила без него недолго, меньше месяца. Получила от него телеграмму из Владикавказа… Поехала….. Во Владикавказе прожили недолго — Булгакова послали в Грозный, в перевязочный отряд. Уезжал утром, на ночь приезжал домой. Однажды попал в окружение, но вырвался как-то и все равно пришел ночевать… Потом жили в Беслане — не доезжая Владикавказа. Все время жили в поезде — в теплушке или купе. Вообще там ничего не было, кроме арбузов. Мы целыми днями ели арбузы. Потом вернулись во Владикавказ — в тот же госпиталь, откуда его посылали» ^{53}.

Мы мало знаем об этих месяцах в дивизиях, которые вскоре начинают отступать. Деникинцы с трудом удерживают Петровск-Порт, Грозный, Владикавказ, Дербент, они ведут сражение на два фронта — против Красной Армии и горских партизан. Еще недавно огромная, Добровольческая армия на Кавказе уменьшается до численности корпуса.

Врачебные впечатления Булгакова в те дни, представленные автором в первой публикации (1922 г.), возможно, отразились в рассказе «Необыкновенные приключения доктора» как фрагменты из записной книжки врача. «Над головой раскаленное солнце, кругом выжженная травка, забытая колея. У колеи двуколка, в двуколке я, санитар Шугаев и бинокль… Сквозь землю провалились все. И десятитысячный отряд с пушками и чеченцы… Мороз восемнадцать градусов. Теплушки как лед. Печки ни одной. Выехали ночью глубокой…

Не помню, как я заснул и как я выскочил… Стон и вой. Машинист загнал, несмотря на огонь семафора, эшелон на встречный поезд…..

До утра в станционной комнате перевязывал раненых и осматривал убитых…

Когда перевязал последнего, вышел на загроможденное обломками полотно. Посмотрел на бледное небо. Посмотрел кругом…

Тень фельдшера Голендрюка (в предыдущих разделах описывается его дезертирство. — Ю. В.) встала передо мной… Но куда, к черту! Я интеллигент» ^{54}.

Как полагает Л. М. Яновская, Булгаков пишет об истинной катастрофе воинского эшелона на Владикавказской железной дороге в февральскую ночь 1920 г., когда он оказывал помощь пострадавшим как врач.

Бесспорно, роль врачей в этом нарастающем обвале белого движения была жалкой и вместе с тем невероятно трудной, как бы ни относились они к чисто профессиональным обязанностям — оказывать помощь раненым в этих тающих, истекающих кровью полках. Падая с ног от усталости, Булгаков перевязывал — таков был его долг. Но одновременно перед его взором проходили виселицы с невинными людьми, ужасы, творимые деникинской контрразведкой и регулярными частями, перед ним все отчетливее вырисовывалось полное моральное опустошение тех, кто вел сотни тысяч людей к смерти. Воспоминания о «непротивлении злу» будут еще долго бередить его сердце…