Доктор Данилов в дурдоме, или Страшная история со счастливым концом

В палате было пусто – соседи завтракали. Данилов лег на койку, взял с тумбочки наполовину прочитанный детектив и попытался углубиться в сюжет.

Не успел вчитаться, как в палате появились Безменцева и Лычкин. Сдержанно-негодующие, так и пышущие праведным гневом.

– Владимир Александрович, – начал заведующий отделением, – саботаж лечения идет вразрез с нашими правилами. Вы как врач должны понимать, что нельзя игнорировать назначения…

– Если, конечно, вы заинтересованы в своем здоровье, – добавила Безменцева.

– Да, я заинтересован в своем здоровье! – Данилов встал, чтобы разговор велся на равных. – Я очень заинтересован в своем здоровье и потому не собираюсь глотать ваши таблетки!

– Чем же они вам не угодили? – с издевкой спросил заведующий отделением.

– Всем, – ответил Данилов. – Хотя бы тем, что я не собираюсь превращаться в идиота!

– Не забывайтесь! – Лычкина аж передернуло. – Вы же врач!

– Да, я врач! – подтвердил Данилов. – И не надо ежеминутно напоминать мне об этом! У меня нормальная память! Хотя бы потому, что я не принимаю нейролептики!

– И давно вы их не принимаете? – спросила Безменцева.

– С первого дня!

Безменцева и Лычкин переглянулись.

– Ваше поведение противоречит…

– Ничему оно не противоречит! – Данилов окончательно вышел из себя и уже не мог сдерживаться. – Я имею полное право отказаться от лечения! Я имею полное право знать, почему мне вдруг выставили диагноз «шизофрения»! Я имею полное право послать вас всех к черту и немедленно уйти отсюда! Но для начала я хотел бы услышать обоснование моего диагноза!

– Кто вам сказал про диагноз? – спросила Безменцева.

– Я видел его на истории болезни, лежащей на посту! Скажете, что мне померещилось? Я не страдаю галлюцинациями!

– Никто не признается в том, что он галлюцинирует, – усмехнулся Лычкин. – Но это ничего не меняет…

– Конечно, не меняет! – кивнул Данилов. – Разве вам интересно мнение ваших пациентов? Главное для вас, чтобы костюмчик сидел, то есть чтобы диагноз был выставлен! А там хоть трава не расти!

– Времена карательной психиатрии давно прошли! – Заведующий отделением повысил голос.

– Времена прошли, – согласился Данилов, – а привычки остались! Так что там с моим диагнозом?

– Ничего, – нахмурился Лычкин. – Давайте сменим тон и вообще будем… благоразумны. Иначе ничего у нас не получится…

– У нас уже не получилось, если вы не в курсе. Я требую представить мне развернутое обоснование моего диагноза или снять его!

– Диагноз выставлен на основании объективных данных, – сказал Лычкин, – он согласован с кафедрой и в пересмотре не нуждается. Что же касается развернутого обоснования, то вам оно не нужно. Все равно ничего не поймете!

– Это я-то не пойму?

– Вы. Вы хоть и врач, но не психиатр.

– Это ваше окончательное слово?

– Самое последнее, – подтвердил Лычкин. – Другого и быть не может!

– Я поддерживаю Геннадия Анатольевича. – Во взгляде Безменцевой сквозило торжество.

«За что она меня так ненавидит?» – удивился Данилов.

– Тогда я требую немедленно выписать меня! Дайте бумагу и ручку – я напишу заявление!

– Это невозможно, Владимир Александрович! – покачал головой заведующий отделением. – В подобном состоянии вас нельзя отпускать. Вы же можете натворить таких дел… Ложитесь и начинайте лечиться. Раньше образумитесь – раньше выпишетесь.

– Я выпишусь сегодня! – заорал Данилов. – Прямо сейчас!

– Все в порядке, Геннадий Анатольевич? – Дверь открылась, и в нее просунулась голова санитара.

– Пока свободен, – не оборачиваясь, сказал Лычкин.

Данилов присел около своей тумбочки, рванул на себя дверцу и сгреб все свое нехитрое имущество в пакет.

Поднялся, посмотрел на врачей и молча пошел к двери.

– Вернитесь на свое место! – потребовал заведующий отделением.

– Да пошел ты… – отозвался Данилов. – Лучше распорядись, чтобы мне вещи выдали.

– Я вам говорю – вернитесь на свое место!

Не желая больше тратить времени на бесполезные разговоры, Данилов вышел в коридор и неторопливо пошел к двери, ведущей на свободу.

Он не дошел двух или трех шагов – налетели сзади, сильным толчком в спину свалили на пол, насели сверху, стали выкручивать руки, а еще схватили за волосы и несколько раз с силой ударили лицом о пол. Потекла кровь из разбитого носа. Затем потянули пижамные штаны вместе с трусами, оголяя плацдарм для укола, и послышалась команда:

– Коли давай! Чего встала?

Данилов узнал голос заведующего отделением. Лиц не было видно – только обувь.

– Сукин сын! – с чувством выругался Данилов.

В ягодицу кольнуло. Совсем не больно. Рука у медсестры определенно была легкой.

– В надзорную его! – распорядился заведующий.

– Вяжем? – спросил мужской голос, который не мог принадлежать никому, кроме санитара.

– Естественно!

Спине стало легче. Почти сразу же две пары рук подняли Данилова и поволокли по коридору. Где-то на полдороге у Данилова начала сильно кружиться голова, а спустя несколько секунд он провалился в бездонную темную пропасть.

Как укладывали на кровать и как привязывали к ней, Данилов не почувствовал. Он спал крепко-крепко, так, как давно уже не спал.