Доктор Данилов в кожно-венерологическом диспансере

— Что я, врать буду? Про себя хорошее врать полагается. Одну тетку от себореи лечил, у нее реакция на препарат пошла, она ходила тут, орала, какого-то юриста приводила… Пока заглохло, но не исключено, что заявление лежит в суде и ждет своей очереди. А в другой раз больной с псориазом, которому отказали в направлении на ВТЭК, тоже орал в коридоре, что это я неправильно в карту запись сделал, поэтому его обратно завернули, и что он найдет на меня управу в суде. Как будто я решаю этот вопрос! Моя воля была бы — я бы всем им инвалидность дал, на, бери, только успокойся. Эх, надо в косметологию валить, там спокойнее.

— Хорошо только там, где нас нет, — сказал Данилов. — Думаю, что и в косметологии проблем хватает.

— Там зато денег больше, — возразил Георгий. — Есть какой-то материальный резон… Если, конечно, работать в нормальной клинике, а не в каком-то шалмане, где эпиляция — самая сложная процедура.

— И не судится с косметологами только ленивый! — сказала женщина, сидящая сзади. — Вот только вчера по телевизору показывали эту… как ее… ну, ту, что у своего косметолога полтора миллиона отсудила! У вас есть свободных полтора миллиона, Георгий Асланович?

— Были бы — я бы здесь не работал!

— Георгий Асланович, если вам есть, что сказать, то прошу сделать это так, чтобы было слышно всем! — Шум в задних рядах привлек внимание главного врача.

— Я уже все сказал, Марианна Филипповна, — ответил Кобахидзе и до окончания собрания просидел молча.

«Нет, все-таки на „Скорой“ было меньше всего маразма», — подумал Данилов, выходя из зала.

«Поручик Голицын, а может, вернемся?»[4] — спросил внутренний голос.

«Не вернемся, — ответил Данилов. — В одну и ту же воду нельзя ступить дважды, и вообще, двигаться можно только вперед, пусть и зигзагами».

Глава третья ОБЫСК В КАБИНЕТЕ

Абсолютного счастья не бывает, так же, как и абсолютного несчастья. Если главный врач из категории «не очень», а заведующая из тех, которые «ну вообще», то медсестра непременно попадется хорошая. Толковая, знающая — и непременно тактичная.

Тактичность в медсестрах ценится врачами особо. Чтобы не лезла с ненужными советами, «блистая» напоказ своим умом перед пациентами, чтобы не спорила с врачом при посторонних, чтобы с посетителями обращалась деликатно. Короче говоря, плохая медсестра — это сплошное горе и страдание, а хорошая — подарок судьбы.

Даниловская медсестра Алла Вячеславовна, строгая на вид дама (очки в тонкой оправе, складки в углах рта, седые волосы стянуты на затылке в тугой узел), работала в диспансере уже двадцать лет. Ветеран-старожил, можно сказать. Сначала сидела на приеме с дерматологом, затем работала в процедурном кабинете, а потом перешла в физиотерапию. Устала от суеты, захотелось работы поспокойнее.

Взаимопонимание с ней у Данилова наладилось сразу, с первого же дня совместной работы, несмотря на большую, почти тридцатилетнюю, разницу в возрасте. Все советы Алла Вячеславовна давала в крайне корректной форме, поучениями нового доктора не грузила и, судя по сложившемуся у Данилова впечатлению, не «стучала» обо всем, что происходит, начальству. А еще она хорошо ладила с пациентами, очень многих знала лично. В общем, можно было благодарить судьбу за такой подарок.

Был четвертый рабочий день Данилова на новом месте.

Понедельник — день тяжелый, но не в физиотерапевтическом отделении, где все идет по плану, по расписанию. Ни одну процедуру нельзя «ускорить», сколько по времени положено, столько она и должна длиться: в одну ванну двух человек одновременно не усадить и в ультрафиолетовую кабину — не впихнуть.

Только пациенты, приходящие на первичный прием по направлению других врачей, могут вносить некоторый хаос и создавать нездоровое оживление в коридоре. Но в подобных случаях на помощь врачу сразу же приходила заведующая физиотерапевтическим отделением.

— У нее же ноль семьдесят пять ставки совмещения за врача, — сказала Данилову Алла Вячеславовна. — Кто же ей даст прохлаждаться, когда в коридоре народу много? Главная очередей не любит. Очереди — причина всех жалоб.

— Так уж и всех? — усомнился Данилов.

— Да на девяносто девять процентов. Чем дольше торчишь в очереди, тем больше заводишься, да еще от других набираешься негатива. И вот уже кажется, что все не так, все раздражает. Разве не так?

— Наверное, так, — согласился Данилов. — Но и от нашего с вами поведения кое-что тоже зависит.

В девять часов, ровно через час после начала работы, дверь кабинета, в котором работал Данилов, открылась, поочередно впустив двух начальниц, валькирий местного значения — заместителя главного врача по медицинской части Ирину Ильиничну и главную медицинскую сестру Анну Петровну. Ирина Ильинична немного уступала Анне Петровне в росте, но изрядно превосходила ее в объеме. В кабинете сразу же стало тесно и запахло тяжелыми, пряными, «вечерними» ароматами. На духах диспансерные начальницы явно не экономили.

— Здравствуйте. — Данилов встал навстречу гостьям, припоминая, как их зовут.