Доктор Данилов в морге, или Невероятные будни патологоанатома

Данилова кафедральные проблемы совершенно не интересовали. В последнее время он был подавлен. Из жизни исчезли все радости, уступив место апатии, переходящей в уныние. «Усталость и авитаминоз», — решил Данилов, пообещал себе получше высыпаться по субботам и начал пить поливитамины. Для пущего эффекта пил настойку женьшеня, средство, стимулирующее не только потенцию, но и весь организм в целом. Программа «выхода из кризиса» была проста и логична: как-нибудь дотянуть до весны, а там уж организм на волне общего подъема быстро придет в норму.

Заодно в оздоровительных целях Владимир почти отказался от спиртного, разве что иногда позволял себе выпить рюмку водки перед сном. Он ожидал одобрения от Елены, но та будто не замечала никаких перемен к лучшему.

С подачи Полянского Данилов попытался устроить нечто вроде романтического домашнего ужина. Цветы, бутылка марочного портвейна, телятина с грибами, любимые Еленой миндальные пирожные. Он уже тысячу лет не готовил ничего сложнее яичницы или жареной картошки, но кулинарные навыки сохранились – блюдо удалось на славу.

Елена обрадовалась: лучилась дружелюбием, шутила, хвалила телятину, съела все пирожные и вообще на несколько часов стала такой, как прежде. Даже сказала:

— Вова, ты делаешь просто феерические успехи!

Обрадованный Данилов решил, что при следующей встрече подарит Полянскому бутылку хорошего вина, но поспешил. Когда позже, в постели, окрыленный успехом, он попробовал обнять Елену, то получил отказ в самой категоричной форме. Не было никакого встречного порыва, никаких ответных прикосновений, никаких поцелуев. Елена чуть раздраженным тоном попросила: «Не надо», отвернулась и практически сразу заснула. Вот этот моментальный уход в сон и обидел Данилова больше всего. В нем явственно читалось: «Давай останемся друзьями», — и проглядывало полное отсутствие интереса к Данилову как к мужчине.

Полянский остался без бутылки. До четырех часов утра Владимир ворочался, скрипя зубами и подавлял в себе два чувства: сильнейшее раздражение, переходящее в бешенство, и желание упиться в стельку. Характер не подвел, помог справиться и с тем, и с другим. В конце концов Данилов заснул и проспал до половины седьмого беспокойным томительным сном, оставляющим после себя одну лишь головную боль.

По дороге на воскресное дежурство в фитнес-центре Данилов поразмыслил и, несмотря на некоторое внутреннее сопротивление, пришел к выводу: у него все же есть соперник. Чем еще объяснить подобную холодность Елены и все это полугодовое воздержание?

Проблемы со здоровьем отпадали – Елена не стала бы делать из них тайны. Все-таки они оба были врачами. Также отпадали ежемесячные женские проблемы: они не длятся полгода. В критические дни Елена никогда не пила алкогольных напитков, они вызывали у нее приступы мигрени. А тут спокойно пила портвейн, была весела, сверкала глазами, но до своего соблазнительного тела не допустила. Что еще можно было подумать?..

Данилов нашел единственное разумное объяснение поведению жены. Видимо, она не смогла до конца разобраться в своих чувствах к любовнику или в его чувствах к себе и теперь тянула время, не желая спешить. Елена всегда была практичной. «А что есть практичность, как не расчетливость, правильно приложенная к окружающей обстановке? — распалял себя Владимир. — О, эта женщина знает, чего она хочет и умеет добиваться своего… Она далеко пойдет, и пост главного врача столичной «скорой помощи» станет всего лишь одной из вех ее карьерного роста. Вольдемар! — торжественно воззвал к себе Данилов. — С этой минуты ты берешься за ум и обещаешь самому себе больше не страдать несбыточными надеждами! Долой иллюзии, они только иссушают душу! Тебе пора сваливать. И поскорее».

Поскорее не получилось. Правила приличия, заведенные в семье, требовали перед переездом объяснить матери свои намерения, а также их причины. Данилов договорился со Снежаной, чтобы та подменила его в один из вечеров; но днем раньше его мать угораздило попасть в больницу. Ничего страшного не случилось – это была лишь нестабильная стенокардия на фоне гипертонического криза, вызванного очередной нервотрепкой в школе. Светлана Викторовна пролежала в реанимации три дня, после чего выписалась домой по собственному желанию, сказав докторам, что дома и стены помогают: «Какая разница, где пить таблетки, особенно если кардиограмма не ухудшается?»

Болезнь матери вынудила Данилова отложить переезд до тех пор, пока та не оклемается настолько, чтобы выйти на работу. Сам факт возвращения сына под родную крышу Светлану Викторовну вряд ли расстроил бы, но она могла начать переживать, сочувствуя Данилову, а это могло обернуться новой госпитализацией. Выйдет на работу – значит, чувствует себя нормально. К тому же занятость всегда отвлекает от дурных мыслей и переживаний.