Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)

– Формально ей выставили нечто неврологическое, – скривился Марк Карлович. – Употребление препаратов она отрицает, в ресторане ела только салат из зелени и огурцов... А впрочем, какая разница, как говорил Есенин. И так всем ясно, что у девочки проблемы с порошком. Наши врачи не вчера родились и хлеб свой едят недаром. Я считаю, что для спортсменов кокаин – весьма удобный вид кайфа. Выводится из организма за восемь часов, а его метаболиты – за трое суток. Вытерпеть четыре дня перед допинг-контролем не так уж и трудно.

– Но и не так уж и легко.

– Ясное дело, – согласился заведующий. – Но – возможно, и возможно без посторонней медицинской помощи. Чего не сделаешь ради очередного приза. Я вот чего понять не могу, почему в большом теннисе такие агромадные призовые фонды? Это же все-таки не футбол, зрителей собирается куда меньше, интерес совсем другой. Откуда же тогда деньги?

Данилов молча пожал плечами.

– С этой суетой забыл, зачем пришел! – Марк Карлович хлопнул себя ладонью по голове. – Владимир Александрович, сходите, пожалуйста, в сочетанную травму, это шестой этаж большого корпуса, и посмотрите там одну из пациенток с подозрением на отравление грибами. Оставьте в истории болезни запись, что она по состоянию здоровья может продолжать лечение в отделении сочетанной и множественной травмы.

– А если не может?

– Если не может, конечно, будем переводить! – рассмеялся Марк Карлович. – Да там все нормально, я разговаривал с их заведующим. Ходячая соседка по палате вчера угостила бабку опятами домашней засолки. Лежачей больной для пущего метеоризму только этого не хватало! Бабка угостилась, а сегодня начала жаловаться на рези в животе и орать, что ее отравили. Подстрахуйте уж травматологов, оставьте им свою запись в истории болезни. Времена-то нынче пошли какие... Как говорит один из наших докторов: «Если за месяц мне ни разу не угрожали судом, то это значит, что я был в отпуске».

Глава четвертая НЕЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ, ИЛИ «ЭТО СКЛИФ, ДЕТКА!»

Приемное, точнее – приемные (ведь их несколько) отделения, являются, образно говоря, вратами Склифа. Врат много – центральное приемное отделение, приемное отделение токсикологии в седьмом корпусе, в соседнем шестом корпусе у кардиологов свое приемное отделение, свои приемные в ожоговом центре и у трансплантологов.

В приемных отделениях происходит много конфликтов, гораздо больше, чем в любых других отделениях. Это закономерно. В отделениях обстановка более-менее спокойная. Лежат люди, лечатся, считают дни до выписки. Если даже и возникнет какое-то негативное «броуновское движение», зародится конфликт, то его обычно сразу же «погасит» лечащий врач или заведующий отделением. Редко скандалу удается разгореться в полную силу. Врачи – народ тертый, жизнью битый, всем всегда и во всем виноватый, поэтому они до крайностей стараются своих пациентов не доводить. Себе дороже. Лучше уж так – уступить, сгладить, успокоить и выписать поскорее. Как говорится, с глаз долой – из сердца вон.

В приемных отделениях дело обстоит иначе. Виной тому несколько факторов.

Во-первых, обстановка там нервозная. Оно и понятно – скоропомощной стационар как-никак. У всех беда или крупная неприятность (с мелкими неприятностями люди в поликлинику обращаются, по больницам не ездят). Если у пациентов нет сил скандалить, это сделают их родственники или друзья. Как же не помочь близкому человеку? Непременно надо помочь – расшевелить врачей и сестер, чтобы быстрее бегали и лучше соображали.

Порой доходит до курьезов, весьма, надо сказать, трагических.

Привезла как-то раз бригада скорой помощи в центральное приемное отделение молодого человека с огнестрельным ранением бедра. В сопровождении друзей и родственников на двух автомобилях. Почти одновременно другая бригада с другой подстанции привезла другого молодого человека. С переломами в результате автомобильной аварии. Тоже в сопровождении внушительной компании близких людей. Так уж у нас принято – все переживают, волнуются, каждый лично хочет убедиться, что с его братом или другом все в порядке, что не забыли о нем, не оставили помирать где-то в углу.

В приемном отделении было столпотворение – практически разом, за каких-то полчаса, навезли много народу. Надвое не разорвешься, поэтому врачи и сестры в подобных случаях прежде всего занимаются более тяжелыми больными, а тех, кто «полегче», оставляют на потом. Тяжелый больной, кстати говоря, – это не тот, кто орет и матерится на весь корпус. Если есть силы на крик, значит, дела не так уж и плохи. По-настоящему тяжелые больные лежат тихо, разве что постанывают.

Пациент с переломами оказался более тяжелым, чем пациент с огнестрельным ранением. У того пуля очень удачно прошла через мягкие ткани, не затронув ни кости, ни крупных сосудов. Прошла навылет. Повезло, если можно так сказать.

Один из дежурных врачей мельком взглянул на пациента с «огнестрелом» и, сказав медсестре: «Оформляй пока», подошел к тому, что с переломами.