Доктор Данилов в реанимации, поликлинике и Склифе (сборник)

– Обыкновенное! Когда жизнь кипит, бурлит, когда в ней все меняется и она непохожа на заросший ряской пруд! – судя по серьезному выражению Ольгиного лица, она не издевалась, а говорила то, что думала. – Когда нет этой проклятой рутины!

– Частые перемены – это, знаешь ли, не всегда хорошо, – вздохнул Данилов. – А кое-кто считает, что это просто ужасно!

– Ни слова о жене, домашних проблемах и совместных планах на будущее! – предостерегла Ольга. – Мы с тобой всего лишь весело проводим время, не более того. Что же касается рутины, то меня она просто убивает... Из года в год ходить в одно и то же отделение, работать бок о бок с одними и теми же людьми. Они еще не раскрыли рта, но я уже знаю, что они сейчас скажут. Такое впечатление, что жизнь остановилась. А потом она внезапно закончится...

– Кто ж тебе мешает поменять работу?

– Менталитет. – Ольга взяла Данилова под руку. – Боязнь потерять то, что имею...

– Что именно?

– Ну, определенное положение, статус... На новом месте придется лепить свой авторитет с нуля. Доказывать коллегам, что я не глупее их, строить сестер... Сразу начинаешь сомневаться, а стоит ли овчинка выделки? И в результате остаешься на старом месте. Остаешься и думаешь: «Как же все достало!» Лучше, когда кто-то решает за тебя, или просто так складываются обстоятельства. Не остается возможности в последнюю минуту передумать и врубить задний ход. Ах, это же Склиф! А если вдуматься, то чем наше отделение отличается от точно такого же ну хотя бы в сто двадцатой больнице? Да ничем! Разве что количество ученых степеней на душу населения там меньше... Чему ты улыбаешься? Считаешь меня идиоткой?

– Нет, просто думаю о том, как все странно складывается. Я не хочу уходить из Склифа, а меня вынуждают. Ты ушла бы, но тебя никто не гонит. Каждому – свое, и у каждого это свое совсем не такое... Прикольно, прикольно все это.

– «Прикольно» – неподходящее слово. От приколов должно становиться весело, а не грустно.

– Так, может, кому-то от этого и весело, – предположил Данилов.

– Кому?

– Кто смотрит на нас со стороны...

– Ой, давай без метафизики и эзотерики, ладно? – попросила Ольга. – А то мы договоримся до того, что у каждого свой путь, который надо пройти до конца, и все такое... Ненавижу! От одной мысли о том, что кто-то может решать за меня, что и как я должна делать, мне становится не по себе!

– Мне тоже, – признался Данилов.

– Приятно встретить единомышленника! – рассмеялась Ольга.

Примерно в двадцати метрах от ворот Склифа Ольга остановилась и сказала:

– Спасибо за компанию, дальше я пойду одна. Надумаешь – заходи в гости, я тебе всегда рада.

– Счастливого дежурства! – ответил Данилов.

– И вам не болеть, – улыбнулась Ольга.

Оглянулась по сторонам, украдкой чмокнула Данилова в щеку и пошла к воротам, на ходу нашаривая в сумке пропуск.

Данилов вспомнил, что его пропуск остался дома. Он не таскал пропуск с собой постоянно, а брал только на дежурства.

«Сейчас буду долго объяснять, что я свой», – обреченно подумал Данилов, но тревога его оказалась напрасной. На воротах стоял знакомый охранник, без вопросов пропустивший Данилова на территорию института.

В ординаторской Данилова встретил заспанный Агейкин.

– Хорошая ночь была, – похвастался он. – С половины первого – ни одной «скорой». Выспался на три дня вперед...

«Значит, мне поспать вообще не удастся», – подумал Данилов.

– За затишьем всегда следует обвал. А за обвалом – затишье. Говорят, тебе выговор дали?

– Дали, – подтвердил Данилов.

– Сволочи! – прочувственно сказал Агейкин. – Мы их лечим, а они на нас жалобы пишут. А начальство жалобам не верит, но нас наказывает. Меня одна дура обвинила в том, что я, пока она лежала в реанимации, спер у нее изо рта золотые коронки! Причем не просто спер, а заменил на металлические! Представляешь?

– Представляю. Выговор дали?

– Дали. Не за коронки, конечно, а за то, что рано перевел ее в отделение. А рано я ее перевел потому, что в реанимации места не было. Вот так... Меня потом вся больница «стоматологом» дразнила. Эх, лучше не вспоминать, сколько раз я незаслуженно получал по ушам...

– Лучше вспоминать, сколько раз не получал.

– Такого не было, – покачал головой Агейкин. – За все получал. И за свои косячки и за чужие...

– Ладно, хватит ныть. Сдавайся.

– Сдаюсь. – Агейкин выложил на стол ключи от сейфа. – Больных нет, в журналах я уже расписался.

Едва за Агейкиным хлопнула дверь, как повалили «скорые». Отравление за отравлением. Опасения его были не напрасны. Кто-то перепил снотворного по дури, кто-то с суицидальной целью...

Три любителя грибов поступили один за другим... Кто сам грибочки собирал, кого в гостях угостили. Те, кто отравился собственноручно собранными грибами, всегда рассказывают о том, сколько лет они собирают грибы и ни разу – ничего, кроме удовольствия. А вот на этот раз не повезло... Лучше бы уж шампиньоны ели, честное слово.

Юноша семнадцати лет отравился водкой.

– Водка-то нормальная была, только я много выпил, наверное...