Доктор Данилов в роддоме, или Мужикам тут не место

На памяти Данилова Федоренко пропустила у одной из своих больных развивающуюся эклампсию (заболевание беременных, при котором артериальное давление достигает такого высокого уровня, что появляется угроза здоровью матери и ребенка), а у другой не диагностировала анемию, хотя анализы крови назначала регулярно. То ли не смотрела на ответы, приходящие из лаборатории, то ли не могла правильно их оценить.

— …я в свое время несколько раз попадал в весьма неловкое положение, направляя своих знакомых по своим же врачам и уже лет пять как принципиально не играю в эти игры. Извини. Ничего, как говорится, личного. Только принципы, — договорил он и допил кофе, показывая, что деловой разговор можно считать оконченным.

— Твое дело, — после минутной паузы ответила гостья. — Живи как знаешь. Можешь считать, что этого предложения не было.

— Как скажешь, — пожал плечами Данилов.

Федоренко встала, отряхнула с халата несуществующие крошки, затем подошла к раковине, не торопясь вымыла свою чашку, поставила ее на стол Данилова и сказала:

— Спасибо, все было очень вкусно.

— Заходите еще, — в тон ей отозвался Данилов.

— Пойду посмотрю мою подопечную. — Татьяна встала, потянулась и ушла, оставив после себя легкий аромат цветочных духов.

— Учись жить, Вольдемар, — сказал себе Данилов, оставшись в одиночестве. — Елене нужна шубка, Никите – собственный компьютер, матери неплохо бы купить электронную читалку, а еще кто-то собирался летом отдыхать на море.

— Поздно уже учиться, — продолжил он, слушая, как дождевые капли весело стучат по козырьку над окном. — В шубе неудобно управлять машиной, двух компьютеров дома вполне хватит, куда еще третий, читалку матери я и так куплю, а на море акулы людей жрут, вконец распоясались, сволочи…

— Это вы кого костерите, Владимир Александрович? — спросила старшая сестра, заходя в ординаторскую с историей родов в руках.

— Да так, Анна Сергеевна, думаю вслух, — слегка смутился Данилов: решит еще добрая Анна Сергеевна, что доктор слегка рехнулся (как вариант – укололся) и начал обличать потусторонний разум. Анестезиологов многие подозревали в злоупотреблении сильнодействующими препаратами. У них, мол, все всегда под рукой…

— Вы Кривошеиной переводной эпикриз забыли вклеить. — Анна Сергеевна положила перед Даниловым историю и, слегка понизив, должно быть от смущения, голос, спросила: – Владимир Александрович, вы к непрошеным советам как относитесь?

— Толерантно, — ответил Данилов. — Если они по делу.

— Тогда постарайтесь не иметь общих дел с Татьяной Викторовной. Та еще щучка, прости господи.

— Я учту, — пообещал. Данилов.

К совету старшей сестры стоило прислушаться: Анна Сергеевна, будучи оптимисткой-позитивисткой, обычно говорила о людях только хорошее.

«Что-то не складывается у меня с отделением патологии, — подумал Данилов. — Ни с заведующим, ни с докторами. Хорошо хоть, что ни при каком раскладе мне туда ложиться не придется. Залечили бы насмерть».

— Я уже ухожу, Владимир Александрович. Вы, как закончите, историю Маше на пост отдайте.

— Сразу же отдам, — заверил Данилов. — Через три минуты, максимум через пять.

Данилов раскрыл историю родов, вклеил в нее бланк и начал заполнять.

Еще один недостаток работы в стационаре – обилие бумаг. На «скорой» из писанины – карта вызова, внутренние рецепты на списание медикаментов и расходных материалов, да в куче журналов надо расписываться в начале смены и в конце. А тут… Журналов, правда, не в пример меньше, чем на «скорой». И то хлеб.

Глава пятая САМОУБИЙСТВО

Отделение обсервации предназначено для женщин с какими-либо сопутствующими инфекциями или же для пациенток, которые во время беременности не были тщательно обследованы и могут оказаться заразными.

Отделение обсервации отличается от других отделений, оно похоже на уменьшенную копию роддома. Здесь есть своя предродовая палата, свои родовые залы (в том числе и индивидуальные боксы), палаты для родильниц, палаты для новорожденных, палаты для совместного пребывания матери и ребенка. Кроме того, в обсервации есть палата патологии беременности, ведь женщинам с инфекционными заболеваниями нельзя лежать в других отделениях роддома. Что еще есть в отделении? Операционный блок (предоперационная и операционная), манипуляционная, процедурный кабинет и изолятор для полной индивидуальной изоляции пациенток с особо опасными инфекциями. Вход в изолятор отдельный, с лестницы, и не сразу в палату, а в тамбур, и еще один вход, из общего отделения обсервации, тоже с санитарным шлюзом – через него заходят врачи.

Для многих дежурных сотрудников родильного дома изолятор становится настоящим любовным гнездышком. Вспоминая добрым словом профессора Эрнеста Мельцера, придумавшего изоляторы, сотрудники уединяются там со своими возлюбленными и на некоторое время забывают о работе и связанных с ней проблемах. (Особенно ценится отдельный вход: можно встречаться не только с коллегами, но и пригласить на свидание кого-нибудь еще. Тайные гости проходят пост охраны как обычные посетители, поднимаются по лестнице – и вуаля.