Доктор Дэвид Хантер

Один полицейский, присутствовавший при этом, рассказал мне, что все были потрясены. Когда удалили последние кирпичи, стал виден Роупер, лежащий на Терри. Вскрытие показало, что он умер почти сразу. Неудивительно с учётом полученных ран. А вот Терри не повезло. Тело Роупера частично защитило его от падающих обломков лесов и килна. Он умер от удушья, наглотавшись кирпичной пыли. Возможно, находясь в сознании. То есть оказался погребённым заживо.

Мои повреждения были болезненные, но несерьёзные — три сломанных ребра от удара железной палкой плюс порезы и ссадины, — и я во второй раз за двадцать четыре часа оказался в больнице. В отдельной палате, куда журналистам попасть было не так легко.

— То, что вы рассказали, просто не укладывается в голове, — сказал Нейсмит, внимательно глядя на меня. — Это всё? Вы ничего не забыли?

— Нет, — ответил я, — ручаюсь.

Выписали меня опять быстро. У Софи состояние было стабильное, но в сознание она ещё не пришла, и увидеть её мне опять не позволили. О том, чтобы ехать к ней, в её дом, не могло быть и речи. Я поселился в ближайшем отеле и в следующие два дня почти не выходил из номера. Сидел, смотрел по телевизору новости. Монка к тому времени ещё искали, и комментаторы строили догадки по поводу того, где он может находиться и почему полиция его пока не задержала.

Нейсмит объяснил мне причину. Продолжались дожди, и система пещер, из которой мы вышли с помощью Монка, была затоплена. Вскоре обнаружили третий вход, что привело всех в уныние. Некоторое время думали, что он скрылся в другом подземелье или вообще сбежал из Дартмура.

Но всё оказалось иначе. Когда вода спала достаточно, чтобы поисковая группа углубилась в туннели, они обнаружили Монка в том же месте, где я его видел в последний раз. Он был мёртвый, накрепко застряв в узкой каменной щели. Чтобы извлечь его оттуда, потребовалось много времени. Он знал, что умирает, и был готов к этому. Когда я, оглянувшись, не увидел света его фонарика, то подумал, что ему всё же удалось освободиться. Но поисковики нашли фонарик в его кармане, выключенный. Монк умер в темноте, далеко от дневного света и людей. Он сделал свой выбор.

При вскрытии установили причины смерти — пневмония, сердечная недостаточность, усиленная передозировкой кокаина. Всё, как я ожидал. Но патологоанатом сделал ещё два открытия. У большинства людей волокна, крепящие мышцы к костям рук и ног, довольно тонкие. А у Монка они были необычно толстыми, что характерно для некоторых хищников.

Это объясняло его невероятную силу. Следующее открытие было ещё более значительным. В мозге Монка обнаружили сильные повреждения, связанные с вмятиной в черепе. На этом участке лобной доли даже небольшая травма вызывает отклонения в поведении и эпилепсию. То есть все считали Монка монстром, а он был несчастным калекой.

Монстром сделали его мы сами.

Странно, но сообщение о его смерти расстроило меня. Всякий раз, закрывая глаза, я возвращался в пещеру к Софи и Монку или слышал жуткий треск при ударе железной рейкой от строительных лесов по затылку Роупера. Мысли в голове метались, будто пытались пробить собственный путь к истине. Я постоянно ощущал необходимость вспомнить что-то важное.

Но не знал, что это такое.

Наконец, погрузившись ночью в судорожный сон, я проснулся очень рано, и в моей голове отчётливо звучал голос Терри, словно он находился сейчас в комнате рядом со мной: «У тебя была возможность восемь лет назад».

Тогда в килне я не мог воспринять эти слова должным образом, но они засели в подсознании. Я позвонил Нейсмиту:

— Нам нужно поехать в торфяник.

* * *

В этот день впервые подморозило, и трава под ногами криминалистов хрустела, когда они начали раскапывать небольшую насыпь, к которой восемь лет назад нас привела Софи. Нейсмит, Лукас и я молча наблюдали, как снова на белый свет извлекли останки барсука. В торфе они прекрасно сохранились и выглядели почти такими же, как в прошлый раз. Человеческие останки нашли вскоре после этого, когда копнули глубже.

— Откуда Коннорс притащил этого барсука? — спросил Нейсмит.

— Наверное, сбил на дороге, — предположил я.

А ведь Уэйнрайт, когда мы виделись в последний раз — если только это можно назвать встречей, — выкрикивал что-то о раздавленном на дороге животном. Я тогда воспринял это как бред. Однако профессор имел в виду именно этого барсука. Очевидно, он потом всё обдумал и понял. Но тогда, несмотря на поведение поисковой собаки и другие признаки, копать дальше не стали.

Никто не поинтересовался, почему животное, обитающее в сухой песчаной почве, вдруг вырыло нору на болоте. Потом нас отвлекла попытка Монка к бегству, но были другие детали, которые я упустил. Кости какого-то животного обнаружили в захоронении Тины Уильямс. Это совпадение должно было меня насторожить… И слабый запах разложения, который почуяла собака, был сильнее, чем обычно в торфянике.