Доктор Джонс против Третьего рейха

— Потому что слишком много в тексте апокрифа указывает на наше время и на наши реалии. Во всяком случае, Темная Сила и Владыка Гуннов персонифицируются в нашем сознании вполне определенно. Так же, как и страна у пяти озер, в которой якобы живет герой по имени Иоанос. Каким образом житель тринадцатого века мог узнать о существовании штата Иллинойс? И при этом утверждается, что упомянутый герой Иоанос поможет силе Божьих Заповедей справиться с Антихристом. Я не верю в ясновидение, майор.

— Вероятно, вы правы, — согласился разведчик. — Неясно только, что это за женщина-птица из стеклянной страны и почему немцы придают этому документу большое значение. И ваш отец, между прочем, тоже…

— Автомобиль, — резко сказал доктор Джонс. Он все еще смотрел в окно. — Даже два. Очевидно, ваши?

— Так, — сказал майор и рывком поднялся. — План действует.

— Повар якобы случайно стоит на улице, воздухом дышит, — продолжал комментировать Индиана. — Он не помешает? Вы ему, кажется, не доверяете?

— Повар — никто, просто прислуга. — Питерс бросил недоеденное яблоко на пол. — Хотя, теперь это не имеет значения. Уходим.

Джонс послушно отошел от окна.

Когда мужчины покидали комнату, церемонно путаясь друг у друга под ногами, на улице закричали. Там кричали: «Йок!»

И снова: «Йок, йок, йок!»

Они разом остановились.

— Что это? — спросил Джонс.

— Голос повара.

— Что такое «йок»?

— По-турецки «нет».

Несколькими прыжками майор перебросил свое маленькое тело к окну — туда, где только что стоял Индиана. Его босые ноги звучно шлепали по полу. На улице лопнул выстрел, и полное ужаса «й-о-о-к!» вдруг перешло в одну сплошную гласную.

— Эй, вы что делаете! — заорал майор, выдирая из шальваров револьвер.

Тоскливый вой повара плавно стихал.

Очевидно, к дому подъехали не те машины, которых ждал майор Питерс, потому что через секунду он оглушительно удивился:

— Курды!

Тут ему что-то кинули с улицы, что-то продолговатое, размером чуть меньше мяча регби. Он среагировал, машинально поймал спортивный снаряд руками, прижав его к своему животу, и мгновение разглядывал. Затем майор честно пытался закричать, но не смог, впрочем, доктор Джонс и сам все понял. Доктор Джонс ласточкой выбросился из комнаты в коридор — он успел, а кадровый разведчик нет, — и был звук, будто ударили в гигантский медный таз, и дом как бы подпрыгнул, но сразу вернулся на место, и голова некстати оказалась туго забинтованной, придавленной к полу ватными подушками. Профессор встряхнулся, решительно сбрасывая вату, усилием воли разрывая бинты. Он подполз на четвереньках к комнате и заглянул. Майор отсутствовал. Зато стены и оконный проем были чем-то сильно испачканы. Почему-то вспомнились башмаки господина Вели Мелих Бирета, оставшиеся одиноко стоять возле выхода на улицу. Хорошие дорогие башмаки с подвернутыми задниками — чтобы легче было снимать с усталых натруженных ног, когда приходишь с работы домой…

— Идиот! — раздалась с улицы визгливая немецкая речь. — Что ты сделал?!

Голос был знаком — до спазмов в кулаках. Отвратительный ненавистный голос.

— Вам что, бомбу жалко? — отвечал грубый бас. — Он бы пристрелил меня!

— Это был тот самый американец, из Кхорлака! — продолжал кричать Хорхер. — Ты мне все дело загубишь, скотина!.. — впрочем, Джонс уже не слушал.

Джонс уже бежал на ту половину дома, где гарем. Нет, совсем не оттого, что надеялся получить каплю ласки в свой последний час, а потому, что окна там выходили во дворик.

На улице началась стрельба — это молодые охранники наконец разобрались в ситуации. Американские «машин-ганы» показались гостям настолько убедительными, что те запустили свои. Кроме автоматных очередей звучали и одиночные выстрелы из винтовок и пистолетов — очевидно, не все гости были укомплектованы по полному армейскому образцу. Дом содрогался, крошился, разваливался.

Когда Индиана цеплял кнут за оконную раму, коротенький бой уже закончился, и голос Хорхера заполнил помещения:

— «Кулон» где-то здесь! Всем искать!

Спустившись со второго этажа, Индиана обнаружил, что во дворике тоже есть посторонние, и ему пришлось убить двоих. Посторонних было много, и все — в халатах с павлинами. Он убил еще двоих, выскочивших из кустарников, после чего объявился европеец с громоздким «рейнметаллом»,[28] требовательно вопя: «Леген! Шнель!»[29] Джонс убил и этого паренька, не допуская в свое сердце жалость, потому что тот явно собирался помешать ему перелезть через ограду. Затем, уже в боковом проулке, какой-то араб в головном платке хотел застрелить его, но слишком тщательно целился, да обласкают его в раю.

Затем профессор перезаряжал опустевший кольт, спрятавшись в какой-то пахнущей козьим пометом канаве, — одним залпом экстрактировал отработанные гильзы и вставил две дуги обойм, по три патрона в каждой, — затем бежал, бежал, бежал, распугивая мирных турецких граждан…

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ВЕНЕЦИЯ. ДЕКАБРЬ. ЛЮБОВЬ И ГРЯЗЬ

1. ИСХОДНЫЕ УСЛОВИЯ