Доктор Джонс против Третьего рейха

Профессор археологии, скрываясь за кустами, бежал по холму, удаляясь от места событий, а добежав — скатился вниз, на дорогу. Он знал, как обращаются с верховыми животными. Еще бы ему не знать этого, уроженцу Среднего Запада, предки которого по материнской линии веками сидели в казачьем седле! Достаточно было показать жеребцу большой кусок душистого экмека[39] (лошадь оказалась жеребцом), и немедленно настала дружба. Оставалось надеяться, что животное столь же резвое, сколь и голодное. У Индианы вообще никогда не было проблем, связанных с нестыковкой характеров лошади и всадника. Тонко организованные существа с первого взгляда понимали, что этот человек имеет полное право запрыгивать к ним на спины, что он все сделает правильно, поскольку он — свой.

Жеребец оказался дурно езжим, то есть не реагировал на посылы шенкелями.[40] Что, впрочем, было вполне естественным для провинциальной крестьянской выездки. Пришлось достать кнут и бить животное по крупу, чтобы заставить его сначала двигаться рысью, а затем и галопом. Лошади очень не любят бегать, — хитрющие ленивые твари, — но доктор Джонс учел эту особенность, и требуемая скорость была набрана быстро. Вскоре показались скачущие впереди силуэты: он нагонял беглых наемников.

Они приостановились сами, ожидая, когда археолог приблизится. Они, очевидно, предвкушали легкую расправу. Это были настоящие бандиты, в отличие от членов Братства, поэтому доктор Джонс не колебался: набрал рукой повод, замедляя движение, после чего тремя выстрелами свалил троих седоков на дорогу. Остальные, всё вдруг осознав, превратились в стремительно исчезающий в пыли мираж — мстить за погибших товарищей было не в традициях этих здравомыслящих людей. Тогда доктор Джонс собрал освободившихся лошадей, держа их за уздечки, и погнал обратно.

Он спрятал добытый гужевой транспорт на противоположной стороне холмов, привязав концы поводов к крепенькому приземистому деревцу. Лошади предназначались для отца, для Маркуса Броуди и, в перспективе, для Эльзы Шнайдер — ровно три. Больше, по его мнению, эти средства передвижения никому не могли потребоваться.

Бой между тем заканчивался. Немцы, хоть их осталось мало, героически пытались перейти в атаку. Членов Братства осталось и того меньше, однако они пытались героически защищаться. Танк, взобравшись на склон, безжалостно подавлял из имеющихся на борту пушек последние очаги сопротивления — как на одной, так и на другой стороне гряды. Генри Джонса нигде не было видно, ни живого, ни мертвого. Всадник промчался вдоль линии фронта маленьким грозным смерчем, разбрасывая в обе стороны вопль:

— Отец, отец, отец!

Ответа не последовало, зато оживился танк. Все правильно: внутри командовал господин оберштурмбанфюрер Вернер Вольфганг. Благородная ненависть нациста к личному врагу удачно совпала с ненавистью к врагам рейха, поэтому танк прекратил расстрел обреченных солдат Храма и начал сползать с холма обратно на дорогу. Индиана, так и не обнаружив Джонса-старшего, поскакал обратно, вот тут-то и пересеклись траектории соперников.

Танк был настоящим чудовищем. Чем ближе к нему находишься, тем яснее это понимаешь. Модель Т-II — не из новых, но тоже впечатляет. Тридцатимиллиметровая броня, пушка калибром 37 миллиметров. Трудно представить, чтобы человечество придумало что-нибудь более страшное и совершенное.

Они неумолимо сближались, рыцарь и монстр. Дернулась малокалиберная боковая пушка, отрыгнув снаряд. Промах! Рыцарь на несколько мгновений покинул дорогу, чтобы зачерпнуть, не слезая с коня, горсть грязи в кулак — продемонстрировав таким образом красивый прием джигитовки, взятый из русских цирков. И два вихря помчались параллельно, сблизившись на расстояние поцелуя. Выдержав паузу (попросту собравшись с духом), Индиана прыгнул, изо всех сил стараясь не задеть гусеничную ленту. Он смотрел на раскрытый люк, он стремился именно туда — изнутри взорвать этого зверя, — но сначала требовалось сделать кое-что другое. Он вскарабкался по броне, помогая себе одной рукой, сохраняя подготовленную для диверсии грязь, после чего замазал смотровую щель водителя.

Ослепший монстр затормозил, потеряв ориентировку.