Доктор Фальк. Новогоднее расследование

— Кто? Кого? — переводила удивленный взгляд с подруги на подругу Лидия.

— Думаю, Наталья пытается сказать, что у Ксении были близкие отношения с Федором, — пояснил Василий Оттович. — Присмотри за подругами, пожалуйста. Мне нужно осмотреть тело.

— Да! — тем временем воскликнула заплаканная Ксения. — Да, мы были вместе! И хотели пожениться, когда придет срок и можно будет это сделать без завистливых взглядов людей, вроде тебя!

— Вроде меня?! — вспылила Наталья. — Ксюша, он был обручен с Сашей! Твоей подругой, между прочим!

— Да! — запальчиво вскрикнула Миронова. — Но она сама решила разорвать помолвку! Ты не представляешь, как она себя с ним вела! Она его воспринимала как… Как… Собачонку! Давала несколько рублей в день на пропитание! Отдаляла от себя!

— А знаешь, почему?! — крикнула в ответ Наталья.

— Так, чего раскричались?! Что тут у вас происходит?! — добавился ко всеобщей женской какофонии могучий голос Екатерины Петровны. Квартирная хозяйка безапелляционно раздвинула ссорящихся подруг и встала в дверях спальни. При виде тела на кровати ее глаза расширились.

— Господи Иисусе! — выдохнула Островская и с громоподобным грохотом упала в обморок.

— Только этого еще не хватало! — проворчал Фальк.

— Кто тут поминает всуе? Прокляну! — пробасил отец Нафанаил, поднявшийся на второй этаж. — Вы что с Екатериной Петровной сотворили?

— Ничего! Она сама — бум! — и все! — художественно изобразила обстоятельства падения Лидия.

— А с этим отроком чего? — оторопело уставился священник на труп Григорьева.

— Колотая рана, очевидно, — озвучил и без того ясный диагноз Фальк. — Наталья, можно вас на секунду?

Симонова в очередной раз показала, что сделана совсем из иного теста, нежели ее подруга. Несмотря на испуганный вид, она решительно переступила порог и подошла к доктору. Василий Оттович указал на прикроватный столик с обгорелой свечей:

— Кажется, это записка. Узнаете почерк? Нет, нет! — он остановил руку девушки, потянувшуюся к обрывку бумаги. — Не трогайте руками, просто посмотрите, пожалуйста.

Симонова нагнулась над столиком, присмотрелась к находке — и отшатнулась:

— Это… Это… Ее почерк!

— Чей?! — Лидия, как всегда, когда ей что-то было любопытно, приподнялась на цыпочках, вытянула шею и попыталась разглядеть, о чем идет речь.

— Саши, — выдохнула Наталья.

— На обрывке бумаги женским почерком, пострадавшим, похоже, от воды, написано: «Будь ты проклят!», — сухим канцелярским тоном судебного медика сообщил Фальк.

— Ду-у-у-у-ух-и-и-и-и-и! — просипела из коридора всеми забытая мадам Жаме.

Установился какой-то невообразимый бардак. Все начали говорить одновременно и на повышенных тонах. Ксения заламывала руки. Лидия пыталась ее успокоить. Наталья пятилась к выходу. Мадам Жаме опять поминала духов. Отец Нафанаил басовито требовал, чтобы ему объяснили, что вообще здесь происходит. Кто-то должен был взять на себя роль голоса здравого смысла и остановить всеобщую истерику. Этим «кем-то», конечно же, оказался Василий Оттович.

— Тихо! — рявкнул он, перекрыв всеобщий гомон. Как ни странно, это подействовало. Все мгновенно замолчали и застыли на своих местах. Фальк удовлетворенно кивнул: — В соседней комнате я видел диван и несколько кресел. Давайте переместимся туда и успокоимся. Батюшка, мне потребуется ваша помощь. Боюсь, я не смогу в одиночку доставить туда Екатерину Петровну. Нужно привести ее в чувство.

Общими усилиями им удалось это сделать. Фальк сбегал на кухню, нашел на кухне запылившуюся бутылку с уксусом, вернулся на второй этаж и сунул ее под нос Островской. Та втянула резкий завтра, зафырчала и очнулась.

— Так, одной проблемой меньше, — утомленно констатировал Фальк. — Вернемся к более насущным вопросам. Отец Нафанаил, попрошу вас выйти на улицу и найти городового. На Загородном проспекте или на набережной точно будет хотя бы один. Пусть сообщит в полицейскую часть, а сам прибудет сюда для охраны места преступления. Все понятно?

— Да, — пробасил священник.

— Отлично. И, пожалуйста, постарайтесь никого не придать анафеме по дороге! — попросил напоследок Василий Оттович.

— Место преступления? — удивленно спросила Лидия. — Какого преступления? Разве это не самоубийство?

— Это ду-у-у-у-ух-и-и-и-и! — завела старую шарманку мадам Жаме.

— Нет, это не ду-у-у-ух-и-и-и! — раздраженно рявкнул Фальк, которого весь этот спектакль порядочно разозлил. — И — нет, дорогая, это не самоубийство. Вопреки тому, что показывают на сцене театров, заколоться кинжалом в сердце куда сложнее, чем это может показаться. Особенно, под таким углом.

— Какой ужас! — всхлипнула Ксения.

— Боюсь, все куда страшнее, чем вы можете себе представить, — продолжил Фальк. — Как вы понимаете, в призрак мстительной невесты-самоубийцы я не верю. Во время осмотра второго этажа я не нашел ни единого открытого окна. И мимо нас с Екатериной Петровной и отцом Нафанаилом никто не прокрадывался. А это означает, что Федор Григорьев не просто убит. Он убит кем-то из здесь присутствующих.

***