Доктор и кибер-панк

Вбежал в небольшую лесополосу. Знаете, я в случае опасности всегда предпочитаю валить в лес, как все наши предки. Готы пытаются захватить — уходим в лес. Гунны мимо проходят — в лес, ребята. Поляки какие-то — в лес, в лес. Фашисты пришли — в лес, товарищи. И каждый раз возвращаются с горячим приветом. Готы ушли — вернули себе свои исконно-посконные земли, вырезав оставшихся готов. Гунны обратно возвращались, изрядно перегруженные римскими золотом и серебром — языческий Босх заповедовал делиться. О чём свидетельствуют косвенные признаки в виде взаимопроникновения культур. А как только обросли жирком на экспроприированном у экспроприаторов злате и серебре — пора в Европу, за добавкой. Так и появились чехи, поляки, словаки, словене, сербы, хорваты, боснийцы, македонцы, болгары и иже с ними. Фашисты тоже хлебнули лиха, примерно в сорок третьем году поняв, что зря они это затеяли вообще...

В общем, теперь я предков прекрасно понимаю. Чем дальше в лес — тем толще партизаны.

А ещё в лесу плохо работают разведывательные дроны, а также не очень уютно себя чувствуют высокоранговые мертвяки, которые в силу своих размеров лишаются части мобильности среди вековых стволов.

Впрочем, лесополоса закончилась быстро.

Я выбежал на какую-то дорогу, ныне заметённую снегом, преодолел где-то около двух с половиной километров и вновь оказался перед Доном, только уже не у основного русла, а у рукава.

Лёд нынче штука ненадёжная, поэтому я повернул налево и побежал к уцелевшему мосту.

Пересёк реку, остановился на взгорке и огляделся. С бонусными единицами характеристик это делать было куда приятнее: впереди на многие километры простирались некогда сельско-хозяйственные угодья. Вижу пять ферм, разрушенных, захиревших и никому не нужных. Идеальное место, чтобы отогреться и обсушиться.

До точки встречи отсюда не так далеко, но лучше приготовиться, так как путь нам предстоит неблизкий.

Вошёл в первый попавшийся фермерский дом, наткнулся на висящий посреди гостиной обглоданный костяк, но не придал ему особого значения и направился в спальню.

Сорвал покрытое толстым слоем пыли синее покрывало, разложил свои вещички и принялся переодеваться.

Сменил термобельё, вытряхнул воду из поддоспешника, потряс броню, чтобы сбить с неё лёд, а затем оделся снова.

Времени терять нельзя.

Я примерно представляю, где находится Азов, который, я это говорю, чтобы восстановить историческую справедливость, попранную этими косплеерами, как раз-таки находится на месте древнего Танаиса. Ростов-на-Дону — явление исторически недавнее, считай, вторая половина восемнадцатого века, а Азов — это город из глубин древности. Нет, номинально он стал русским в тысяча шестьсот девяносто шестом году, но историю имеет древнюю, начиная с третьего века до нашей эры, с того самого приснопамятного Танаиса. Отношения к древнему Танаису Азов имеет мало, но уж всяко больше, чем основанный по екатерининскому указу Ростов-на-Дону.

Откуда я это знаю? Прочитал на сайте местного интернета в период безделья. И зная всё это, эти дегенераты продолжают играть в свою кровавую игру. А, хрен с ними теперь.

Бегу дальше. Бегать я люблю, бегать я умею. И снег меня хрен остановит. И мертвяки тоже пусть выкусят. И ушлёпки-косплееры тоже пусть соснут...

За час с лишним, в режиме жёсткого, умопомрачительного спринта на пределе сил, миновав Азов, добрался до посёлка Берегового. Примерно за час тридцать.

Вбежал в это поселение и начал искать дом с синей крышей. Есть такой!

Добежал до него и присел на лавку во дворе.

— Доктор, привет! — вышла из дома Натти и улыбнулась мне. — Нам пора.

— Привет, родная моя! — заулыбался я, сняв шлем. — Скучала?

— Не до скуки было, — покачала головой Натти. — У нас попутчики.

— Это кто ещё? — удивился я.

— Это Юстина, а это Пётр, — представила мне вышедших из дома людей Натти.

Юстина? Серьёзно? А чё тогда не Феодора или Октавия? Скепсис на моём лице было видно невооружённым глазом, впрочем, я его и не скрывал.

— Она украинка, у них такие имена в ходу, — объяснила Натти, по моему лицу понявшая неозвученный вопрос.

Я всмотрелся в представленных мне индивидов.

Возрастом Юстина ближе к двадцати, среднего роста, где-то метр семьдесят, русоволосая, с располагающим к доверию лицом, карими глазами, прямым носом, большими губами, высоким лбом и редкими бровями. Не дурнушка, но и не красавица, впрочем, некий шарм в ней есть, если верить моему первому взгляду. Уровень сотый.

Пётр же... Под два метра, мускулистый, с абсолютно лысой головой, голубоглазый, с массивной квадратной челюстью, скошенным лбом, носом с горбинкой, а также тонкой полоской губ. Знаете, таких называют брутальными, я бы тоже его так назвал, не будь он семидесятого уровня. Даже я, сугубо мирный врач, за это время перевалил за сотку, а тут прямо-таки необъяснимый артефакт...

— Он только недавно поумнел, — снова объяснилась Натти. — «Интеллект» был две единицы. Я выкупила его у строительной артели месяц назад.

— Как же он тогда сумел... — начал было я.