Доктор, я тебя ненавижу! Записки врача-психотерапевта

Мужественно всхлипнув, мальчик достаточно связно и толково рассказывает, как в их двор неожиданно въехал грузовик и хоть и не стремительно, но уверенно снес стоящих у тротуара с велосипедами двух мальчишек. Тот, что стоял к машине лицом, успел отпрыгнуть, а он, получив сильный толчок в спину, перелетел через велосипеды и пробороздил пару метров тротуара. Головой ударился, на несколько секунд потерял сознание. Поднялся, когда увидел и почувствовал сломанное запястье, стошнило. Осматриваю его. Нерезкие, но конкретные симптомы сотрясения головного мозга присутствуют. Результаты осмотра и диагноз в «историю». Травматолог не возражает насчет госпитализации, тем более что перелом предплечья нуждается в достаточно сложной правке и лечении. Всяко бы пришлось мальчишку госпитализировать. Уходя, слышу жалобное блеяние водилы, сопровождаемое уже отчетливым бренчанием надетых наручников. В коридоре встречаю знакомого хирурга. Тоже дежурит сегодня. Обмениваемся короткими новостями и планами на вечер. Все относительно и фантастично. Единственное, в чем можно быть уверенным, – полчасика на неспешный чай после полуночи. Заглядываю в реанимацию. Там уже несколько дней лежит после сложной операции наш пациент. Пришел в неврологическое отделение с остеохондрозом, но уже через пару дней оказался на операционном столе в хирургии с прободной язвой желудка. Слава Богу, медсестра обратила внимание на странную бледность и неуверенность в движениях вышедшего ночью из палаты больного. Отправила бы назад – во сне бы «выкровил». Теперь ведем его вместе с хирургами. Они свое – мы свое…

Быстро прохожу по палатам. Ничего экзотичного не наблюдается. Все более-менее предсказуемо и спокойно. В одной палате остался на ночь единственный пациент, остальных лечащий доктор отпустил домой – «помыться». Ладно, если действительно только помоются, а то некоторых привозили обратно на «скорой», скрюченных. После ударной прополки пяти-шести соток картошки… Люди ж у нас умнее всех. Если не болит – значит, уже здоров. Нефиг лениться, картошка ждет… В «интенсивке» двое пациентов. После инсульта. В сознании, общаются. Тяжеленькие, но прогноз в целом неплохой. У одного осталась на ночь жена. Заведующая разрешает. Глупо отказываться от лишних рук. Тем более что, как правило, остающиеся родственники очень ответственно относятся к своим обязанностям. Вчера коллега рассказывала, что случайно прихватила одну женщину за тем, что та, пробравшись в отделение в семь утра, до смены успела вымыть пол в палате, перестелить постели, умыла и почистила зубы не только своему мужу, но и второму мужичку, соседу по несчастью. Тетка, между прочим, доктор наук и заведующая лабораторией в крутом институте.

Опять бренчит внутренний телефон. Снова «приемник». Теперь уже «наш», в нашем корпусе. Это значит, зовут или кардиологи, или гинекологи. Третий вариант – самый грустный, приехал «наш человек»…

Предчувствия меня не обманули. На фоне крутой семейной разборки у молодой женщины (31 год) «отстегнулись» правая половина туловища и некоторые группы мимической мускулатуры на лице слева. В глазах ужас, давление зашкаливает, язык не слушается. Неврологическая симптоматика нарастает. Понятно, что это не кровоизлияние, но сильный спазм, который увеличивается и увеличивает площадь кислородного голодания мозга. Работать надо быстро. Подкалываем катетер в вену еще в приемнике и с пустой «историей» бегом закатываем пациентку в лифт. Девчонок «приемник» предупредил по телефону, поэтому нас встречают и быстренько определяют в палату интенсивной терапии, вторую возможную в нашем отделении. Начинаем лить в вену все что есть. А есть преступно мало. И взять неоткуда. Такие времена. Звоню в кардиологию. Прошу, скулю, шантажирую, использую грубую лесть и страшные угрозы. Выпросил пару ампул, еще одну украл – и заработал обещание быть убитым голыми руками, если еще раз появлюсь с такими просьбами. Ношусь между этажами как ужаленный. Копчик уже мокрый, адреналин брызжет из ушей. Нарастание симптоматики тормознулось, но тетка продолжает быть в стрессе. Она еще живет в этом роковом скандале, он для нее еще не прекратился. Транквилизаторы колоть нельзя – смажется вся неврология, а патофизиология будет продолжать куролесить. «А-а-а, будь что будет!!!»

– Галя, в отделение! Обеспечь мне абсолютную тишину в коридоре. Вера, садись здесь, в палате, будешь мне помогать. Сиди тихо, как мышка, наблюдай, следи за моими жестами. Никаких комментариев, все молча!

Пациентку зовут Марией. Она с паническим выражением на перекошенном лице наблюдает за нашей беготней и пытается что-то сказать.

– Маша!!! Тебя Машей зовут?! Машенька, сейчас все будет хорошо. Сейчас ты будешь мне помогать, ладно? Молодца! Сейчас будем тебя снова делать красивой и умной. Не крутись и не дергайся. Смотри на меня. Маша, я кому сказал!!! Не отвлекайся на свои руки-ноги, на меня смотри! Сейчас будем считать вслух твое дыхание. Поняла? Я буду считать, и ты считай, вместе будем считать твои вдохи и выдохи, вслух и медленно…