Доктор Красавчик

Я бросаю взгляд через дорогу: того мужчины уже нет, он сел в салон, но его автомобиль ещё не отъехал. Рядом никого из посторонних, а снующим туда-сюда машинам до нас и дела нет. По сути, мы тут одни. В толпе, но наедине.

И в этот момент хитрый ветер делает следующий нечестный ход — буквально подталкивает меня к Алисе новым мощным ударом в спину. Я покачиваюсь, но с трудом удерживаю равновесие.

— Алиса Александровна… — Нависаю над ней.

— Да? — Её ресницы дрожат.

— Можно… я вас поцелую? — Вырывается у меня.

Горло сковывает льдом.

«Что ты сказал? Зачем?»

Девушка выглядит разочарованной, её плечи опускаются.

Молчание становится неловким.

— Только не это! — Выдыхает она, качая головой.

— Что? — Моё сердце падает.

— Вы всё испортили…

— Простите. — Мне хочется ударить себя по лицу.

Идиот!

— Это же самая распространённая мужская ошибка!

— Чёрт… — В попытке отстраниться, я делаю шаг назад, но Алиса возвращает меня на место, прихватив за лацкан пальто.

— Нельзя спрашивать у женщины, можно ли её поцеловать, нужно просто сделать это!

— А если… — Я медленно наклоняюсь к её лицу.

— В худшем случае вас ждёт пощёчина. — Улыбается она.

— О, это же больно. — Замечаю я.

— Вы не узнаете, пока не попробуете… — Лукаво говорит Алиса.

И я понимаю, что больше не могу сопротивляться. То, чего я так боялся, уже происходит.

Я осторожно приближаюсь, наблюдая за реакцией девушки. Прерывисто вдыхаю, глядя на её губы. Наклоняюсь, касаюсь пальцами её щеки, последний раз смотрю в глаза — не будет ли она против, и…

О. Боже!

Я целую её!

Я наслаждаюсь её вкусом, пока мой язык нежно, но настойчиво овладевает её ртом.

Этот поцелуй тут же выбивает из головы все ненужные мысли и сомнения.

Я мечтал это сделать с тех пор, как впервые увидел её в приёмном покое. И теперь проклинаю себя за все дни, часы и минуты, которые тянулись, пока я не решался на это.

Я целую её мягкие губы, и Алиса забирает моё дыхание. Я переживал, что разучился целоваться, но нужно было переживать за то, чтобы не разучиться дышать, когда это всё-таки произойдёт, потому что теперь я задыхаюсь, и у меня кружится голова.

Я целую её бережно, неторопливо, но страстно, а в это время всё моё тело бьёт неистовым жаром. Пульс ускоряется до таких пределов, что ударяет набатом в уши. Бам-бам-бам!

Мне так хорошо, но как это пережить и не сойти с ума?

Остатки воли уходят на то, чтобы стиснуть Алису в своих объятиях и не причинить ей тем самым боль. Мои пальцы бесцеремонно погружаются в её волосы, лихорадочно исследуют шею, затылок, подбородок — для них больше нет преград, но мы всё ещё стоим посреди улицы. Об этом нужно помнить, нельзя терять голову.

Но тут девушка начинает постанывать, прижимаясь ко мне всем телом, и я понимаю, что у меня сейчас окончательно сорвёт крышу.

Стоп!

37

— Осторожнее! — Успеваю воскликнуть я, оторвавшись от её губ, и отворачиваю девушку от летящих в нас брызг.

Вся грязь из дорожной лужи обрушивается на мои ноги и спину.

— Гад! — Придя в себя, кричит Алиса вдогонку белому внедорожнику.

Тот словно специально вилял, чтобы наехать на эту лужу и обрызгать нас.

— Как ты? — Я отпускаю Алису и оглядываю её шубку, ножки и обувь.

Кажется, они не пострадали. Весь удар достался мне.

— Вот же гад… — С досады бросает она вслед удаляющемуся автомобилю и потрясает кулаком. Затем оглядывает себя. — Я в порядке … А ты?

— Я? — Пытаюсь заглянуть себе за спину.

Уже темнеет, но, похоже, грязь на тёмной ткани пальто и брюк видна замечательно, потому что Алиса охает.

— Сейчас. — Она шарит по карманам. — Вот, у меня есть салфетки, сейчас почищу тебя.

— Да не нужно. — Пытаюсь отказываться я.

— Этот придурок тебя с головы до ног окатил! Постой смирно, вот так. — Она суетится у меня за спиной, осторожно проводя салфеткой по брюкам сверху вниз. — Отлично, убирается, не переживай. В прошлом году я надела шерстяной бежевый костюм, который только забрала из химчистки, помню, отдала за него целое состояние, иду в офис, вся такая красивая, а тут по дороге самосвал летит — черт знает, откуда взялся в центре города! Так он меня так окатил, что у меня грязь была и в глазах, и во рту, и в ушах! Боже, я так рыдала от обиды, ты не поверишь…

Мы смеёмся.

Мне так легко и хорошо.

Я смотрю в тёмное осеннее небо, вдыхаю прелый, холодный воздух и улыбаюсь.

Ощущение такое, будто снова живу.

Наверное, так чувствует себя прибывающий к суше моряк, который долго дрейфовал на хлипком судёнышке по океану без еды, пресной воды и надежды на спасение.

— А этот мужик… — задумчиво тяну я, воскрешая в памяти его черты, — во внедорожнике. Его лицо мне показалось знакомым.

Алиса приподнимается и начинает чистить спинку моего пальто:

— Так это Никита Дубровский…

— Кто-то известный?

Она вздыхает, и мне очень хочется видеть её лицо в этот момент.

— Один известный придурок. — Раздражённо бросает Алиса.

И я поворачиваюсь к ней лицом.

— Так это у него ты брала интервью?

— Угу. — Кивает девушка.

— С манерами у него совсем плохо. — Замечаю я, залюбовавшись её прекрасным лицом.