Доктор Праздник

Дебра Диксон Доктор Праздник

Посвящается Бет де Гусман, которая знает все про маленьких мальчиков и Рождество.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— А, все это вздор! — прошептала Тэйлор Бишоп, затворяя за собой дверь. Декабрьский холод переносить ей было легче, чем рождественский хаос, царивший в доме.

Каждый год она давала себе обещание, что на праздники никого не убьет, и каждый год начинала вынашивать планы убийства уже через двадцать четыре часа с того момента, как она переступала порог дома, где провела детство. И хотя желание придушить всю свою многочисленную родню, включая овдовевшего отца, давно уже превратилось в традицию, Тэйлор не припоминала, когда это чувство было столь сильным, как сейчас.

Тэйлор прижалась лбом к холодному, матовому овалу стеклянной двери и вздохнула. Она любила свою семью. Действительно любила. По-настоящему. Но в данный момент она любила их не слишком-то сильно.

Ни один из членов семьи палец о палец не ударил, чтобы что-то сделать к Рождеству. Ни один — даже из тех, кто жил поблизости от родного дома. Украшение все еще пылились на чердаке; никто еще даже на минуту не задумался о раскладке праздничных даров. Ведь папа не купил даже первый подарок! Стадо мужчин могло тешить себя представлением, будто восьми дней более, чем достаточно, чтобы организовать праздник, но для нее это выглядело неубедительно. Более того, сложившуюся ситуацию по праву можно было бы назвать безнадежной. Тэйлор вовсе не была уверена, что в состоянии устроить Рождество хотя бы наподобие прошлогоднего.

«Ты уже не так молода, как раньше, Тэйлор. И не можешь рассчитывать на то, что и сейчас столь же энергична», — напомнила она сама себе И вдруг выпрямилась одним рывком, осознав, что на себя наговаривает. Тэйлор поглядела на свое размытое отражение в медном дверном молотке и громко проговорила:

— Двадцать девять лет — это еще далеко не закат!

— Но ты все выше и выше поднимаешься в гору в его направлении, Мышка, — раздался из-за спины теплый, насмешливый мужской голос.

У Тэйлор перехватило дыхание и подкосились ноги. Чтобы не потерять равновесие, она вцепилась в дверную ручку. Никто теперь не зовет ее Мышкой. Никто никогда не звал ее Мышкой, за исключением Дрю Хэйвуда, а это никак не мог быть его голос. Он давным-давно уехал в никуда из этих мест на севере Арканзаса… и ни разу не оглянулся.

— Мышка? — позвал ее тот же голос, на этот раз не совсем уверенно.

Она медленно обернулась, бессмысленно радуясь, что погода сегодня не испортила ей прическу, что в течение всего прошлого месяца она сидела на диете и что у нее есть шанс показать предмету первого серьезного умопомрачения, что она выросла. Что она перестала быть надоедливой младшей сестренкой Клея. К сожалению, она никак не предполагала, что появится мужчина и устроит ей сегодня точно такую же чувственную взбучку, как это было, когда Клей впервые познакомил Дрю с членами своей семьи.

И прежде, чем она смогла извлечь из набора женских штучек дымовую завесу многоопытной женщины, в животе у нее все оборвалось. Остроумие покинуло ее напрочь. Обладая свойством честно признавать про себя собственные недостатки и ошибки, она сразу же вспомнила, что в присутствии Дрю у нее всегда возникали проблемы с подбором подходящих слов на родном языке. Будучи девушкой-подростком, она гораздо больше времени тратила на то, чтобы молчаливо глазеть на него, чем на то, чтобы разговаривать с ним.

Неожиданно для нее самой, наполовину позабытые дорогие воспоминания всплыли на поверхность, и тоска по прошлому охватила ее в тот самый миг, когда она поглядела ему прямо в глаза и улыбнулась. Знакомая ответная улыбка Дрю стала для нее самым приятным сюрпризом с той минуты, как она вчера переступила порог родного дома.

— Привет, Тэйлор! — проговорил он тем самым голосом, от одного звука которого по телу пробегали мурашки и кровь бурлила в жилах.

Не успела она и глазом моргнуть, как на месте девчоночьих прилагательных типа «красивый» и «высокий» пришли более точные определения, как-то: «чувственный рот», «испепеляющий взгляд», «сексуальная сень, обволакивающая в пять часов утра», или «Такие широкие плечи, что туда может поместиться женская головка и выплакать все свои слезы». Слез, правда, на данный момент у Тэйлор в наличии не было, но как знать, когда вдруг понадобятся широкие плечи.

Внезапно Тэйлор отрезвела и припомнила, что эти плечи уже однажды подвергались испытанию. Он предложил ей утешение и попутно похитил уголок ее сердца, который с тех пор она так и не сумела вернуть.

«Похитил» — правда, не то слово. Ибо она отдала ему этот крохотный кусочек сердца добровольно. К сожалению, ему он оказался не нужен. Стряхивая с себя будоражащие воспоминания, Тэйлор предпочла вернуться из прошлого в настоящее. Ей уже далеко не шестнадцать, и утешение ей больше не требуется. Ей не нужен мужчина, поскольку ей не нужны сложности.