Доктор Рэт

– Старый Слон-Речник, мне знакомы твои чувства. Я тоже нашел подходящее для себя место, где были и фрукты, и корни, и клубни. Я был уверен, что это мое последнее прибежище в джунглях. Дни спокойно тянулись, и я смирился. А затем я почувствовал, как вздрагивает лес. Услышал, как колотили по деревьям шимпанзе, а вскоре увидел и их самих, в таком числе, что не поверил своим глазам. Везде вокруг меня были обезьяны всех видов, миллионы обезьян. Все, что было на земле, словно ожило, и множество мелких существ поползли в том же направлении. На ветках было полно змей, скользивших вдоль них. И я не смог больше оставаться в своем лесу. Эти чувства были так сильны. Я не могу оставаться и с тобой, на берегу этой прекрасной реки. Теперь мне нужно перебраться через нее.

– Маленькая птичка, а ты слышала что-нибудь об этой встрече?

– Да, отец-слон.

– А почему же ты не сказала мне?

– Я думала, что прежде должны поспеть твои сливы.

Сбор. Сбор такой большой, что затрясутся небеса.

– Маленькая птичка, ты хорошо знаешь небо и все его причуды. Уж не гром ли слышу я вдалеке? Я слышу его уже несколько дней. Это не гром, который предвещает дождь?

– Нет, старый Слон-Речник.

– Так это звуки сбора?

– Да, Слон-Речник.

– Тогда давайте переходить через эту реку, друзья мои. И если покажется, что я спотыкаюсь во время переправы, или вязну в грязи, вы мне напомните об этом, когда мы доберемся до большой саванны, где я вновь попробую траву, приносящую проницательность. Это желание заставляет двигаться мои старые ноги.

***

Я бесшумно продвигаюсь между трубок для сбора крови на анализ, отдавая уважение крови наших предков. Замечу: за весь путь я ни разу не склонил головы.

– …было пролито достаточно крови, чтобы наполнить океан…

Проклятые догматики-крысы. От этих ораторов-бунтовщиков задница болит еще больше, чем от стеклянного стержня. Капля йодистого соединения ацетилхолина на их печенье тут же заставила бы их сменить пластинку. Они бы плакали кровавыми слезами (Смотрите: "Типичное воздействие йодистого ацетилхолина на крыс").

Мне не обойтись без помощи, если я собираюсь остановить этот мятеж. Я очень мягко спрыгиваю со стола и быстро бегу вдоль подоконника.

Бунтовщики постоянно широким фронтом обыскивают лабораторию и следят за моими подозрительными передвижениями, но мне просто необходимо пересечь этот проход…

…теперь вверх, по ножке стула… я поднимаюсь выше и выше, увертываясь от прожекторов восставших. Быстро, по сиденью и… прямо на спинку стула!

А теперь новый прыжок, на трубу отопления и быстро, быстро по ней. С трубы - короткий прыжок к Куполу Наслаждений, который возвышается над другими клетками. Здесь, в самом исключительном месте во всей лаборатории, я могу отыскать сочувствующих.

Купол Наслаждений поднимается прозрачной сферой, напоминая великолепный пузырь, наполненный удовлетворением. Действительно, я намеревался завербовать здесь нескольких союзников, потому что тут поселились наиболее удачливые крысы. Они не хотели и помыслить, чтобы их счастливая жизнь была разрушена революцией!

Да, друзья, вот это уж место, всем местам место! Взгляните, взгляните на крысу, которая тычет носом в дверной звонок. Она дотрагивается до него, звонок срабатывает, посылая электрический сигнал, который поступает прямо в электроды, с большим искусством вставленные хирургическим путем в центры удовольствий ее головного мозга. Крыса останавливается на минуту, покачиваясь от восторга, а затем вновь дотрагивается до звонка, получая в очередной раз стимуляцию счастья.

– Добрый вечер, Крыса-Радость.

Она поворачивается ко мне с выражением изумления и восторга в глазах. Затем открывает рот, пытаясь что-то сказать, но издает лишь глубокий вздох удовлетворения, после чего поворачивается к звонку и получает новый импульс.

Эта крыса будет несколько недель находиться на ступенях Купола Наслаждений, а возможно и месяцев, в зависимости от того, как скоро она перестанет быть чувствительной к заданному уровню напряжения. Затем, она отважится войти внутрь, к другим, более сильным возбудителям, и к другим, более ощутимым удовольствиям.

Я двигаюсь по коридору и обнаруживаю другую крысу, наслаждающуюся у другого звонка, который заставляет ее вращать ушами, когда она касается его, погружаясь в липкий студень восхитительных ощущений.

– Добрый вечер, Крыса-Радость.

– Га-а… га-а…

Она нечленораздельно бормочет, видно, ее речевые центры парализованы от счастья. Вполне понятно, что от нее мне будет слишком мало пользы.

В конце коридора еще одна Крыса-Радость, растянувшаяся на полу и перекатывающаяся в экстазе, изо рта высовывается язык. Она дотрагивалась хвостом до следующего, более сильного звонка, и было видно, как волны экстаза проносились вдоль ее спины. По крайней мере, казалось, что ее глаза сохраняли некое осмысленное выражение, и, возможно мне удастся завербовать эту крысу в помощники.

– Крыса-Радость, ты должна помочь мне.

– Помогай сам себе, приятель, звонок вот здесь, рядом.

– Но я не подключен к нему проводами.

– Тогда тебе не повезло.