Доктор Сергеев

Он рассказал Косте, как познакомился с Беляевым у своих друзей, как выглядит старик, как много работает и как он скучает по дочери. Потом, взяв с Кости слово в случае какой-нибудь нужды обратиться к нему, проводил его до дверей.

Косте понравилась его могучая фигура, широкое, с темными глазами, волевое лицо, ордена на груди и над ними золотая звезда Героя Социалистического Труда. И сейчас, садясь в машину, он подумал о том, сколько внимания нужно было проявить к незнакомому человеку, чтобы среди бесконечного количества больших и важных дел не забыть и о нем, прислать за ним к определенному часу свой «зис».

Сидя на мягких подушках, Костя всматривался в темные контуры корпусов, ярко освещенных золотым багрянцем мартенов, местами уходящих в синюю темноту наступающего вечера.

Завод жил огромной жизнью!

Цеха гудели, где-то беспрерывно ухали орудия, двигались поезда, неслись грузовики, шумели толпы новой смены. Горячее красное зарево разгоралось тем сильнее, чем темнее становился вечер, и наконец охватило полнеба, опрокинулось в широкую, плотную Каму, заиграло там разноцветными огнями.

Рядом с машиной, не отставая, мчался длинный товарный состав, и Костя узнавал по контурам, освещенным розовыми бликами, новые орудия, стреми тельно несущиеся на запад.

Машина свернула на новую дорогу, но еще долго багровое зарево освещало Косте путь, и долго еще ощущал он горячее сердце гигантского завода, живущего огромной огненной жизнью.

IX

Сергеев еще не мог считать себя здоровым. Работа быстро его утомляла, а главное, что тревожило врачей и самого Костю, — это сильная боль в ноге, возникавшая, как только он нарушал предписанный ему режим. Его влекло к привычной деятельности. Но с каждым днем он все больше убеждался, что рабочее напряжение, свойственное его характеру, сейчас резко не совпадает с физическим состоянием. В тот вечер, когда он вернулся с артиллерийского завода, ему казалось, что он совершенно здоров и может начать любую работу. Но ночью его разбудила острая боль в ноге, и он уже не спал до утра. Поднялась температура. Несколько дней Костя пролежал в постели, прикованный угрозой нового осложнения. Профессор и ассистенты, все одинаково строго приказали ему подчиняться режиму и запретили выходы в город. Однако когда спустя неделю почти все врачи отделения, во главе с профессором, собрались на открытие конференции военных врачей, Костя добился разрешения посетить и первое заседание, и еще одно, на котором должен был сам прочесть доклад. Он с увлечением готовился к своему выступлению и, прячась от профессора, посещал все заседания, слушал все доклады.

В большом здании облисполкома было полно. Председательствовал Светлецкий. На трибуне, раскладывая бумаги, стоял профессор Харитонов. В зале старые, пожилые и совсем молодые врачи; среди них были и безвыездно работавшие в тылу, и побывавшие на фронте. Косте бросилось в глаза, что все присутствующие подтянуты, праздничны, но в то же время все настроены крайне деловито и очень внимательно слушают доклад. Харитонов читал о новых методах лечения столбняка. Все давно, еще с институтской скамьи, знали, что болезнь эта вызывается загрязнением раны землей, в которой содержится возбудитель столбняка, что, попав в рану, палочка столбняка очень быстро размножается, что яд, вырабатываемый ею, проникает в спинномозговой канал, связывается с клетками спинного и головного мозга и образует стойкое соединение, которое становится необратимым.

Харитонов был, как всегда, бледен, имел усталый вид, но морщины словно разгладились, глаза тепло блестели. Он был больше чем обычно похож на вдохновенного актера, читающего прекрасный монолог. Он объяснял, что причиной неэффективности обычных способов лечения столбняка является физиологическая преграда, стоящая на грани между кровью, с одной стороны, и мозгом и спинномозговой жидкостью — с другой. После многочисленных опытов, сначала на животных, а потом уж, когда они дали в ста процентах положительные результаты, и на людях, было решено внедрить в практику введение противостолбнячной сыворотки непосредственно в спинномозговой канал. Харитонов провел за несколько месяцев двадцать шесть таких операций и спас всех больных. Профессор прочел несколько наиболее характерных историй болезни, продемонстрировал двух ранее тяжелобольных, теперь уже совершенно здоровых людей, и предложил собравшимся наиболее простую технику применения нового способа лечения.