Доктор Стрэндж. Участь снов

– Я вижу, что вам тяжело все это принять, – сказал Стрэндж. – Просто представьте, что магия – область науки. Если не останавливаться на молекулах и атомах, а пойти еще дальше, то вы увидите, что именно на магии держится все сущее. Она являет собой торжество взаимозависимости над классификационной разнородностью. Магия – это сама жизнь, стремящаяся существовать и процветать в нейтральной вселенной.

Стивен взял ладонь Шараньи, сжал ее в кулак и накрыл своей рукой. Шаранья пригляделась к его шрамам и решила, что они – результат операций. Множества операций.

– Вот реальность, – Стивен полностью накрыл ее кулак ладонью, а следом дотронулся до ее большого пальца. – Вот наука, – теперь он дотронулся до мизинца. – А вот – магия. Все это – компоненты единого целого, попросту олицетворяющие собой противоположные подходы к решению проблем.

Он говорил с непоколебимой верой, и когда поднялся, у Шараньи не нашлось слов, чтобы возразить, несмотря на всю невероятность такого объяснения. Она осторожно улеглась на подушки, стараясь не обращать внимания на отнимающиеся ноги и покалывание в голове.

Ощущая приятную сонливость, Шаранья видела, как сияющий поток энергии от заклинания Стрэнджа раскрасил потолок чердака яркими цветами и как открылся пространственно-временной портал. Слова заклинания стали для нее колыбельной – самой необычной из всех, что она когда-либо слышала:

– Поднимись, туман сернистый,
Раствори грань измерений,
Покажи край иллюзорный,
Дверь открой в мир сновидений!

Глава 9

Ступив в мерцающий портал, Стивен тут же упал на мягкую, толстую, белую перину. Не желая противиться, он позволил ей окутать себя, и лишь улыбнулся этой иллюзии, сплетенной из его воспоминаний, но не им самим.

Если прохладу роскошных простыней еще можно было забыть, то люстру над головой и золоченую лепнину было трудно с чем-то спутать. В комнате было темно, лишь в камине едва теплились язычки пламени. Это был его любимый номер в отеле «Плаза» – или не совсем, учитывая непривычные новшества. Круглая постель, панорамные окна, изобилие орхидей – все это, вероятно, было заимствовано из других комнат и других мест, в результате чего получилась абсолютно новая комната, пусть и полная знакомых предметов. Номер в отеле, существующий лишь в голове Стивена.

И в Измерении Снов.

Стрэндж почувствовал теплое, мягкое прикосновение, и тут же вспомнил, почему не мог считать себя истинным последователем дзен-буддизма. Слишком многое в этой философии зиждилось на необходимости забывать, отказываться от стремлений, привязанностей, желаний по причинам, несомненно важным для мирского равновесия, но не имеющим ничего общего с самоотрицанием. Но у Стивена были желания. Всегда были. В молодости он, старший сын фермера из Небраски, жаждал славы, жаждал лучшей жизни, в которой никто не посмел бы взглянуть на него свысока. В годы учебы в мединституте даже потеря почти всех родных не сбила его с курса – так уверен он был в том, что конечный успех оправдывает любые жертвы. Логики в этом не было, зато был результат. Он стал знаменитым на весь мир нейрохирургом, возглавил отделение, стал лучшим в своем деле – но при этом превратился в замкнутого, высокомерного, черствого и самовлюбленного говнюка. Жажда большего никуда не делась, и он не знал, чем еще ее питать. Еще больше зарабатывать? Еще больше прославиться? Спасти больше людей? Он достиг вершин своей карьеры, но удовлетворения это не принесло.

Ничего бы не изменилось, если бы не авария. Его машина слетела с дороги и врезалась в опору моста. То, что он выжил, было настоящей удачей, говорили врачи, но то, что для них виделось чудом, для Стивена было злой иронией судьбы. После аварии от его рук почти ничего не осталось, локтевые и срединные нервы оказались изорваны в клочья. Карьере хирурга пришел конец – он даже скальпель больше не мог удержать.

Несмотря на множество способов облегчить свое состояние, ни одним из них Стивен не воспользовался и от отчаяния начал спиваться. Он жаждал лишь вернуть то, что потерял, и, словно одержимый, искал возможность исцеления. Он принимал экспериментальные препараты, делал операции, подвергал себя дорогим болезненным процедурам, но тщетно. Стивен разорился, спился и был готов признать, что западная медицина, в которую он свято веровал, бессильна помочь ему. Тогда он впервые услышал о других методах лечения – волшебных и загадочных. Терять было нечего, и по наводке он отправился в Тибет.