Доктор воровских наук

Я понял, что это неспроста, покорно собрал грязные тарелки, и мы пошли на ручей, сопровождаемые гордым и ласковым взглядом нашей мамы.

Я опустил тарелки в воду и стал намыливать губку. Алешка сидел рядом на камушке и говорил:

– Дим, надо сбегать в монастырь. Понимаешь, я хочу на всякий случай ловушку там поставить, для Чашкина. Ты мой, мой как следует. Не отвлекайся.

– Какую еще ловушку? – недоверчиво спросил я. Как бы нам самим там в ловушку не угодить.

– Понимаешь, этот Чашкин – он хитрец великий. Вдруг как-нибудь вывернется? Но деньги он в тайнике не оставит. Он за ними обязательно прибежит. А ловушка – бац! – и захлопнется. Тогда уж он никуда не денется. Ты мой, мой как следует, не отвлекайся.

Короче говоря, когда мы вернулись с чистой посудой, Алешка, в точности как папа, сказал:

– Нам нужно вечерком в одно место сбегать.

Дядя Федор не совсем нас понял и посоветовал:

– Чего далеко бежать в одно место? Вона, за кустиками…

А мама сказала:

– Только не долго. У нас еще много дел.

– Мы на полчасика, – пообещали мы и помчались в монастырь, незаметно захватив фонарик.

Глава XX ЛОВУШКА ДЛЯ МАЛЫША

Когда мы вернулись, папа уже был готов отлучиться в какое-то там свое местечко.

– Тебя отвезть, Саныч? – с готовностью вскочил дядя Федор.

– За мной заедут, – коротко ответил папа. – А вы что скажете? – спросил он нас. – По глазам вижу – не терпится.

Оно так и было.

– Дим, ты рассказывай, – сказал Алешка, – пап, а ты не перебивай.

И я рассказал все по порядку и во всех подробностях. Только постарался обойти стороной наши путешествия по подвалам, особенно сегодняшнее. А в завершение рассказа доложил:

– Ценный груз оформляет, отправляет и потом сообщает Чашкину Иван Иванович Лодкин. По кличке Суслик. Особые приметы – посвистывает и два зуба над губой торчат. Его офис находится на Луговой улице. Город не знаем.

Папа кивнул:

– Это не проблема.

– Машина у него, – вставил Алешка, – марки МВД… ошибся – «БМВ». Номер 177, буквы не запомнил.

– Тоже не проблема, – опять кивнул папа.

– А грузы, похищенные с фуры, они всегда сдают в супермаркет какого-то Фирса.

Папа и на это кивнул довольно спокойно. Мне вообще почему-то показалось, что ничего особо нового он от нас не узнал. И к тому же не очень хмурился, видно, уже начал смиряться с нашими фокусами.

Мама, правда, все время ахала и прижимала ладони к щекам – то ли пугалась, то ли радовалась – каких ловких, умных и отважных детей она воспитала.

Зато дядя Федор своего восторга не скрывал.

– Не, ну вы молодцы, робяты! Бравые сыщики! Орлы! Вот как я великий автомеханик, так и вы тоже великие сыщики. Ну, может, чуть помене. Не, ну точно – от вас пользы больше, чем вреда.

Знал бы он, кто запихнул в выхлопную трубу чугунное ядро XVI века, он наверняка последнюю фразу сказал бы наоборот.

Но дядя Федор об этом не знал тогда, не знает и теперь.

Тут подъехал наш знакомый «уазик» с участковым, и папа куда-то с ним уехал. Наверное, по делам Хлястика. Надеюсь, он при этом не забудет принять соответствующие меры и к Чашкину, и его компании. Чтобы взять их, как говорится, с поличным.

Как только папа уехал, мама нас запрягла по полной программе. Мы все привели в порядок, упаковали и уложили в машину все вещи, оставив только чайник и по кружке каждому на утренний чай. Даже закопали ямку для мусора. Еще чего-то там поделали.

И стали маяться. Время неумолимо приближалось к девятнадцати ноль-ноль.

– Мам, – не выдержал Алешка. – Мы прогуляемся немного, ладно?

– Попрощаемся с окрестностями, – включился и я.

Мама подняла голову от книги и не очень охотно согласилась:

– Ну сходите. Деда Степу повидайте. Передайте ему привет и пожелания скорейшего выздоровления.

Щас! Как же! Два раза!

– С козой там поосторожнее, – напутствовала нас мама, вновь опуская глаза в книгу.

– Яблочко захватите, – посоветовал дядя Федор. – Чуть взбрыкнет – вы ей яблоком в лоб!

– Ладно, – сказал Алешка и действительно, как мне показалось, взял яблоко.

– Дим, а правда грустно, когда откуда-то уезжаешь, да? – сказал Алешка по дороге. – Только привык и надо расставаться. Я этот монастырь очень полюбил. Может, я даже архитектором стану. Или археологом.

– Да, – согласился я. – Мне этот монастырь тоже очень полюбился. Сначала страшновато было, а потом интересно. Ты чего прихрамываешь?

– Яблоко в кармане мешается, – ответил Алешка. – И раскопки я не успел сделать.

– А давай уговорим родителей. Заедем сюда на обратном пути. Покопаемся.

Мы подошли к монастырю. Он высоко вознес свои разрушенные, но все равно неприступные стены и башни. И вечерний свет так удачно их окрашивал, что они показались нам целыми и невредимыми. И очень красивыми. Наверное, такими они были в древности и такими станут после реставрации.

Мы забрались на воротную башню и сели за своим любимым зубцом, прислонясь к нему спинами. От камня шло приятное дневное тепло. Чуть шевелилась листва березок, с таким трудом выросших на этих камнях. Было тихо-тихо, только гудело вдали неустанное шоссе.