Доктор. Заново.

– Да чтоб было приятное место – это беру на себя. Хорошая кухня там – тоже беру на себя. И чтоб хотя бы кто-то из вас двоих ему понравился.

– Вот тут, возможно, я смогу повлиять…– бормочу. 

Частота гнева очень отличается от частоты спокойствия. По крайней мере, я их отличать уже научился.

Девочки минут пятнадцать перебирают все мои костюмы, заставляя меня перемеря ть всё, что есть в шкафу. Потом долго спорят по поводу рубашек.

Итогом мозгового штурма становятся отложенные в сторону белый и бежевый летние костюмы, пара рубашек, и две пары туфель.

– Саш, это Вове дашь надеть на один раз? – спрашивает Асель, указывая на белый костюм.

– Да без проблем, если надо.

– Надо, мы у него были дома… в общем, ему нечего надеть на такой ужин… – явно стесняется Асель.

– Ух ты… Надо ему тогда, если не побрезгует, отдать вообще половину моих вещей: я ещё расту. И выросту. А он, судя по всему, уже вряд ли.

– Он уже точно расти не будет, – говоритАсель и, повернувшись к моему шкафу, командует, – Лена, пусть Саша всё померяет? Давай сразу отберём то, из чего он вот-вот вырастет? Вдвоём?

– Не лень? – скептически косится Лена на лежащую груду одежды.

– А нам то что? Переодеваться  то ему, – удивляется Асель.

И они устраиваются, лёжа на диване, заставляя меня последовательно надевать и сортировать одежду на 2 кучки. В итоге, кучка для Вовика оказывается раза в три больше моей.

– Мне, конечно, не жалко, но как-то неожиданно, – чешу ха ухом.

– Мелкий, не жмись, – говорит Лена с дивана. – Аська права, тебе это уже надевать если и не нельзя, то, как минимум, крайне рискованно: то рукава коротковаты на грани и за ней, то брюки. К моим в этом точно идти нельзя. Хотя-я, Пола Фредрика и мне б было жалко отдавать. Кстати, а почему у тебя в основном только он из одежды?

– Мне его не жалко отдавать. Это мать шлёт. Я бы купил другое, не это.

Потом их энтузиазм по части моды откуда-то берет второе дыхание и начинается ревизия всех моих курток, пальто, плащей и пуховиков.

В итоге, оказывается, что вопрос одежды, начиная с осени, для меня всё же актуален.

– А ведь таки надо бы в Дубай, – задумчиво тянет Лена, глядя на гору вещей, которые мне  откровенно малы.

– Сейчас не по деньгам, – отрезает Асель.

– Это я так, гипотетически… – Бормочет Лена, на самом деле явно что-то напряженно обдумывая.

Потом мы ещё полчаса пьём чай на кухне, где Аселю неожиданно заинтересовывает моя карьера на мойке. Наконец, мы с Леной собираемся спать.

– Мать, может, ты тоже завязывай с телевизором и ночными посиделками? – спрашивает Лена на выходе из кухни. – Завтра на смену, как никак?

– Да чего-то одной некомфортно в спальню топать, – отвечает Асель.

Мы с Леной понимающе переглядываемся и одновременно хлопаем Аселю по плечам с двух сторон.

На утро, когда я выбегаю на пробежку,  а девочки собираются на смену, Вова только приходит с работы. В отличие от меня, ему достаётся ещё более тяжёлая задача: перемерять всё плюс  в каждой  вещи сделать своё  селфи и отправить в групповой чат из нас четверых.

На пробежку выкатываюсь из подъезда, душимый смехом.

_________

Когда прибегаю с пробежки, Вовик всё ещё занят задачей по производству нескольких десятков селфи  с разных ракурсов и расстояний. 

Искренне потешаясь, бегу в НОВУЮ КЛИНИКУ. 

Открываю кабинет самостоятельно. Сегодня Шаматов, видимо, опаздывает. Первой прибывает пациентка, но уже не с тем сроком, что были раньше, а последнего триместра.

– Али Шафетович скоро должен подойти, – говорю, облачаясь в белый халат. – У нас есть чай, кофе и вода. Как я понимаю, вам воды?

– Спасибо, да, если можно. – смущённо говорит круглая, как колобок, блондинка, не знающая, куда деть свободные руки и от этого постоянно теребящая свою сумочку..

Чтоб ей не было скучно, включаю ей комп и предлагаю смотреть всё, что хочет. Сам тактично удаляюсь к себе, захлопнув дверь.

Сквозь стекло вижу, что, оставшись одна, она расслабляется и перестаёт нервничать. 

С недавних пор, я различаю злость, радость, любопытство, расслабленное спокойствие, напряжённое ожидание и ещё некоторые яркие состояния психики собеседника. Даже если он хорошо владеет мимикой.

Присматриваюсь к ней, используя имеющиеся время и возможность, когда входит  Али Шафетович. Он начинает с ней работать, и я вижу то, чего не заметил сразу.

Дожидаюсь окончания работы Шаматова и звоню ему по внутреннему телефону.

– Али Шафетович, у неё бронхит начинается. Какая-то неприятная инфекция. Пока в зачаточном состоянии, но я бы «прошёлся».

Шаматов, не тормозя ни секунды и не вешая трубки, спрашивает её:

– Вас случайно горло не беспокоит?

– Да, второй день, – отвечает «колобок». – А как вы это определили?

Шаматов отшучивается насчёт колоссального опыта и громко кричит, чтоб было слышно сквозь дверь:

– Саша, зайди!

Захожу к ним.

– Саш, глянь на девушку, пожалуйста.

Прошу открыть рот, придерживаю язык, прошу десять секунд не шевелиться.

Концентрация, скан, импульс. 

Постоянно тренируюсь всё это время не только в зале бокса. Санация открытых слизистых, которые вижу, для меня теперь вообще не проблема.