Доктор. Заново.

– Нет, не центральный аппарат. Область. У меня на руках – заявление несовершеннолетнего. Звонили ему с вашего оперативного телефона из списка, я этот номер случайно знаю лично. Раньше пересекался. Вам Конституция и приказы Самого – не указ?

– …

– Вот заодно и проверим накладки в протоколах связи. Из зданий областных управлений.  Подполковник, вы лично планируете соблюдать регламент? Наш Генеральный не спит, вы знаете, как он вас «любит». За нами не заржавеет. 

– …

– Отлично. Сейчас буду.

Теперь все смотрят такими же квадратными глазами на Олега. Все, кроме жены. У неё в глазах – умиротворение и обожание, хе-хе. Так интересно наблюдать за влюблёнными парами. Интересно, а у нас с Ленкой такой ж потешный вид со стороны или нет? Надо будет у неё спросить. Она – психолог, сто процентов знает.

– Так, боец, срочно взял лист и написал заяву, – засовывая телефон в нагрудный карман, командует Олег, кажется, мне.

– Что именно писать?

– Отступи поллиста. Пиши с середины. Шапку потом вставишь и я кое-что допишу. Готов? Заявление. Сегодня, дата, время, на мой мобильный номер такой-то поступил телефонный звонок с номера такого-то. Точно укажи номер, с которого звонили! Написал? Далее. Звонивший, представившийся сотрудником управления… майором  Кузнецовым, в нарушение процессуальной нормы статьи 446 УПК, игнорируя мои законные требования о присутствии моих законных представителей, требовал незаконной встречи со мной, не раскрывая цели разговора. 

Пишу медленнее, чем он диктует. Он вздыхает, встаёт и делает несколько шагов.

– Ввиду возможного  несоблюдения органами спецследствия моих законных прав, как несовершеннолетнего гражданина, прошу разъяснить мне мои права в установленном действующим законодательством порядке. Так, зачеркни «органами спецследствия», этого не надо писать… Пиши дальше. В случае подтверждения поименованных нарушений, прошу принять меры для восстановления процессуальной законности в отношение меня. Дата подпись. Написал? Теперь шапка: Начальнику службы специальных прокуроров Генеральной Прокуратуры Бахтину О.М. Копия: Начальнику ДВБ … Центрального Аппарата… службы… . Так, специализированный суд не пиши… Суд я сам заполню, если понадобится…

От такого обилия действий и информации все, кроме Марины, сидят с красными лицами и напряжёнными взглядами. Я дописываю всё, что сказал Олег, передаю ему лист и спрашиваю:

– А что дальше?

– Да тут старая ботва… Есть у нас ещё товарищи, которые местами никому вообще не товарищи… Это чекисты тебя хотели через свой негласный аппарат провести, чтоб лично плюшки контролировать. Формально это категорически запрещено – учитывая, что ты несовершеннолетний. Войны нет. Реальных оснований нет. Но граждане же своих прав не знают. Потому часто прокатывает, особенно с молодыми, как ты. Ещё наши внутренние детали: у нашего Генерального с их начальником службы  какие-то личные ревности взаимные ещё с тех пор, как они в Союзе в Зайсане вместе служили. Так-то и семьями дружат, и общаются, жёны вообще вместе всюду ездят, но в таких вопросах – у нас команда: давить их, как тараканов. Если будет за что. Особенно в части соблюдения конституционных прав граждан. Процессуальные нарушения с несовершеннолетними – вполне себе основание… Если это – тот Кузнецов, на кого я думаю, у меня ещё старые вопросы накопились, не было возможности задать… Это даже хорошо, что он тут так подставился… Но то уже не ваше дело, пардон. 

Доктора во всём этом действии выполняют роль зрителей театра, поглощённых процессом. Марина, извиняясь, говорит:

– Ребят, извините, отвезите меня домой?

– Конечно! – вскидывается Витальевич. – Серёжа, ты с нами?

– Да, наверное, – двигает бровями С.В.

– Игорь, дай ключи от кабинета, мне с бойцом ещё пять минут надо, – командует Олег и требовательно протягивает руку. О, оказывается, они не чужие.

– Зачем тебе ключ? – вопросительно сверлит Олега взглядом Игорь. – Ты изнутри закрываться собираешься?

– Нет, ты что! – открещивается Олег. – Чтоб кабинет закрыть, как окончим!

– Ну обойдёшься без ключа в таком разе. Хлопните дверью, как пошабашите, внизу на охране скажете, чтоб закрыли. Я охрану предупрежу.

– А-а-а, да, точно… Пойдёт… У вас же тут просто больница, – соображает Олег.

Процессия из докторов и Марины скрывается, закрыв за собой двери, а Олег начинает ходит из угла в угол и излагать:

– Смотри. Могу тебя не впутывать. Тем более, это – наши внутренние тёрки между службами. Если коротко, есть Государственный курс на стопроцентное соблюдение законности в Процессе . Курс – личная команда и пожелание «Папы». С интересами страны, по логике, тоже совпадает. Но есть на местах люди, которые местами думают и хотят жить иначе. За их «подвиги», «Папа» потом дрюкает нашего Генерального и получается, что виноваты мы.

– То есть, куролесят чекисты, а шишки – на вас?