Доктора флота

— Говорит командир. Нам предстоит через минные поля пройти к Порсангер-фиорду к берегам Норвегии и там топить вражеские транспорта. Экипажу быть предельно внимательным на своих боевых постах. От каждого из вас зависит успех предстоящего похода и наша жизнь. Желаю нам удачи.

Снова щелчок динамика. Это все. Никаких подробностей.

«Небогато», — подумал Вася, испытывая неприятную тяжесть в желудке и неодолимое желание лечь и закрыть глаза. К завтраку он не притронулся. От одной мысли о еде по телу пробегала судорога отвращения. До выхода в море он считал, что лодка плавает в основном в подводном положении, где тихо и не качает. Но команды «Срочное погружение!» все не было. А волна становилась злее и яростнее.

Днем главстаршина Ролик рассказывал ему:

— На нашей Щ-504 первой на бригаде установлен новый акустический прибор. Он работает по принципу гидролокации и определяет не только направление на противника, как это делал «Марс», но и расстояние до него. Теперь командир может производить бесперископные атаки. Усек?

— Ничего не понял, — чистосердечно признался Вася. — Вы мне, товарищ главный старшина, объясняйте, как в первом классе. Я медик, человек не технический.

— Тогда вот что запомни: гидролокация позволяет успешно бороться с минами. Немцы набросали их везде сотни, а может и тысячи. Многие лодки подорвались на них. Мы же имеем против них мощное оружие. Обнаруживаем и якорные и антенные противолодочные мины и уклоняемся от них.

Потом химик лодки показал Васе медицинское оснащение. К удивлению Васи оно оказалось довольно разнообразным и содержалось в образцовом порядке. Эпикурейские наклонности старшего лейтенанта Пикалова не мешали ему быть деятельным, заботливым фельдшером и пользоваться любовью экипажа.

В двухэтажном шкафчике, наглухо прикрепленном к переборке рядом с креслом командира в кают-компании, он обнаружил малый операционный набор, два бикса с перевязочным материалом. В одном из них лежал стерильный халат и две простыни. На полках шкафчика были уложены медикаменты, шприцы, стерилизатор. На больших океанских лодках по штату полагались врачи, а на «щуках» — фельдшера. В их обязанности входило лечить больных во время длительных походов, следить за составом воздуха, за доброкачественностью воды, продуктов, готовой пищи. Объем помощи был ограниченным. Но то теоретически, а практически в длительном походе фельдшер мог столкнуться с любой самой неожиданной ситуацией. Только этим можно было объяснить предусмотрительность старшего лейтенанта Пикалова.

Как сообщил химик, больных на лодке не было.

— Был один чумазый, все изжогой мучился, соды больше сахара уничтожал, так старший лейтенант списал его с корабля, — пояснил он. — А на остальных можно воду возить или в плуг запрягать. Здоровые все, как лошади…

К своему командиру капитан-лейтенанту Макарееву экипаж относился с настороженностью. Полтора года он плавал старпомом на одной из лодок и не заслужил там особой любви из-за мелочного, придирчивого характера. Рассказывали, что в трудных ситуациях он недостаточно решителен. Под его командованием Щ-504 еще не потопила ни одного транспорта и было не совсем ясно, как он поведет себя в первом самостоятельном походе. Поэтому на вопрос Васятки: «Как командир?» — Ролик ответил уклончиво:

— Командир как командир.

На четвертый день плавания, когда лодка приблизилась к норвежским берегам, сыграли «срочное погружение». К этому времени то ли волна стала меньше, то ли Васятка успел немного привыкнуть, но чувствовал он себя заметно бодрее. Даже появился аппетит. Правда, есть теперь мешала качка — за обедом половина супа попадала мимо рта — либо на брюки, либо на соседа.

Днем, незадолго до полудня, все услышали скрип минрепа[2]. Старослужащие насторожились, замерли. На лбу у Ролика Васятка увидел капли пота. Молодые матросы, а их на лодке было, кроме Васятки, человек восемь, слушали скрип скорее с удивлением и любопытством, чем со страхом. Они явно недооценивали опасность момента. Было такое ощущение, словно сидишь в пустой цистерне, а снаружи по ней протягивают толстую металлическую проволоку. Потом, во время похода, Васятка еще не раз слышал этот зловещий скрип.

Каждый день лодка приближалась к Порсангер-фиорду, чтобы занять позицию на пути немецких транспортов. Ее путь лежал через минные поля, но акустики точно обнаруживали впереди по курсу мины и лодка уклонялась от них. Заняв позицию, она ждала появления противника. Но его не было.

К вечеру кончались воздух и энергия аккумуляторов, лодка возвращалась в открытое море и там всплывала. Мощные вентиляторы выгоняли из нее испорченный, насыщенный углекислотой, воздух. В отсеках свистел ветер, как в свежую погоду на палубе, от холода нигде нельзя было найти места. Ровно гудели дизеля, заряжая аккумуляторы. Командир разрешал подниматься по очереди по два-три человека на палубу покурить.