Доктора флота

— Вы жестокий человек, доктор! Я много видела до вас врачей. Но никто так не возился с Люськой. Вы что, обязаны были ее домой брать, билеты в цирк покупать? Скажите, обязаны? Или вы богатый такой, что вам денег девать некуда? Я ведь не слепая, вижу в каких вы туфлях ходите. Может, она вам родня, племянница, или сестра двоюродная? Нет, вы ответьте мне. Я хочу знать. — Временами голос женщины срывался, тогда она смолкала и начинала громко всхлипывать. — Для меня эта ваза — тьфу! Хотите знать, я за два вечера могу больше заработать. Так что ж, я не имею права и поблагодарить человека? Уважение ему высказать, что он мне единственную дочку вернул? — Она приблизилась к столу, за которым он сидел, попросила тихо, едва слышно: — Не обижайте, Михаил Антонович. Христом богом прошу — примите подарок. Не для вас дарю, для себя. Последней гадиной буду себя считать, если не отблагодарю такого человека, как вы.

Подарок он все-таки не принял…

В голову настойчиво лезло все, связанное с Тосей. На третьем курсе над ним подшутили ребята — передали записку от девушки. Он сразу заподозрил подвох, но почерк, манера письма были явно женскими. Там было написано: «Я вас давно-давно знаю. Если хотите познакомиться, приходите в воскресенье к театру. Я буду стоять справа у входа, в руках у меня будет книга». Идти он не хотел, но в последний момент быстро собрался и побежал. Справа у входа в театр стояли пять человек из его взвода, в том числе Васятка Петров. Все держали в руках по книге, Было стыдно. В тот же вечер он написал об этом Тосе. «Вот тебе пример мужской верности. Я нисколько не лучше других. Не верь мне больше». Тося ответила: «Дурачок. Знакомься на здоровье. Может быть, найдешь лучше меня».

Операция длилась уже два часа. Сидеть неподвижно и предаваться для отвлечения воспоминаниям он больше не мог. Если все идет нормально, то такой специалист, как Вася, должен заканчивать операцию. С другой стороны, если бы что-то было не так, началась бы суета, беготня, а за все время, кроме санитарки, из операционной не вышел и не вошел в нее ни один человек.

Миша спустился в вестибюль, позвонил сыну. И снова медленно поднялся наверх.

…Еще издали, не наклоняясь к ране, он заметил, что легочная артерия напряжена, не пульсирует. «Значит, диагноз правильный, — с облегчением подумал Василий Прокофьевич. — Парадокс, что студенту поставить диагноз намного легче, чем профессору, на сто процентов соответствует истине».