Доктора флота

— Ладно, — сказал Миша, отстраняясь. — Иди домой. Мне нужно заниматься.

Прошла неделя, и ребята придумали новую шутку. Миша не сомневался, что и это сделал Пашка. Они попросили у знакомой девчонки бюстгальтер и трусики и незаметно вложили в пакет с грязным бельем, который Миша приготовил для тети Жени. В воскресенье тетя пришла молчаливая, достала из сумки бюстгальтер, спросила, всхлипнув от обиды:

— Неужели и это я должна стирать?

Милая, незамужняя, наивная тетя Женя! Она была так далека от грубых мужских шуток. Ей даже в голову не могло прийти, что это всего лишь курсантская забава. Миша молча выдернул из ее рук трусики и бюстгальтер и бросил их в стоявшую неподалеку урну.

После занятий к окнам кубрика подходили девушки. Они расспрашивали о знакомых, передавали им записки. Ребята оживлялись, охотно болтали с ними. Снизу, из полуподвального кубрика девушки казались высокими, стройными. Позднее, когда они останавливались у ограды парка, многие недавние красотки оказывались низенькими бесформенными толстушками.

— Живем, как монахи в монастыре или заключенные, — ворчал Пашка. — Скоро дорогу домой забуду. Акопяна бы на наше место.

На ноябрьские праздники первокурсников впервые повели в культпоход. В оперном театре имени Кирова давали балет «Спящая красавица». Вместе со всеми Васятка разделся в гардеробе, задержался у большого во всю стену зеркала. Оттуда смотрел на него голубоглазый, чуть курносый парень с круглой лобастой головой, на которой уже начали отрастать мягкие, соломенного цвета волосы.

— Прекрасен, как Любовь Орлова, — засмеялся Сикорский, подталкивая Васятку к двери в зал. — Малый вперед.

На пороге зрительного зала Васятка остановился, не в силах сделать даже шага. Вокруг было немыслимое великолепие: загадочно темнели ложи партера и бенуара, светилась позолота на лепных амурах вдоль круглых галерей, тускло мерцал голубой бархат кресел. А сверху, с высокого, расписанного картинами потолка, свешивалась огромная люстра. Она сверкала, переливаясь игрой световых зайчиков от многочисленных хрустальных подвесок и позолоты.

— Нравится? — спросил Алексей, заметив волнение Васи. — Еще не то увидишь. Это же Ленинград. Один Эрмитаж чего стоит.

Они шли рядом — Васятка, Пашка, Алексей и Миша Зайцев.

Миша развернул программу, сообщил:

— Партию Авроры сегодня танцует Суворова.

Прозвучал третий звонок. Погас свет, оркестр заиграл увертюру.

— Пушкин в альбоме пианистки Шимановской, — прошептал на ухо Васятке Миша, — написал: «Из наслаждений жизни одной любви музыка уступает, но и любовь мелодия». Правда, здорово?

Медленно и торжественно распахнулся занавес. На сцене праздновался день рождения Авроры. Васятка смотрел на сцену не отрываясь. В особое восхищение его привела Аврора. Тоненькая, в туго обтягивающем стройное тело трико, она легко и грациозно кружилась на кончиках пальцев. Из десятого ряда было хорошо видно, как она красива. Какие точеные у нее ноги, лебединая шея, густые черные волосы.

— Хороша? — спросил Алексей.

Вася кивнул. В глубине души он давно считал себя опытным сердцеедом. По крайней мере две серьезные победы числились за ним в школе-интернате. Над дочерью начальника фактории из Джорджана и над Надькой, племянницей фельдшера из Кисюра. Надька даже объяснилась ему в любви, назвала белеюшком. Да и другим девчонкам в интернате Васька нравился. «Что-то, знать, есть во мне, раз они млеют», — самодовольно, думал Васятка. Но после внимательного изучения своей физиономии в зеркале тяжко вздохнул, так и не установив, что именно привлекает в нем девушек.

— Лешак да и только, — разочарованно сказал он.

В антракте ребята прохаживались по фойе, рассматривали развешенные вдоль стен портреты артистов театра.

— Вот Суворова, — сказал Миша, останавливаясь. — Заслуженная артистка республики.

— За такую дролю и помереть не боязно, — вдруг произнес Васятка, и Алексей с Мишей переглянулись. Уже который раз их товарищ представал перед ними в новом, неожиданном свете.

Весь второй акт Васятка сидел задумчивый, отчаянно и самоотверженно аплодировал, едва на сцене появлялась Суворова, а в антракте снова пошел к ее портрету. Когда спектакль кончился и они стояли в очереди в гардероб, Васятка сказал:

— Однако схожу к ней.

— К кому? — в первый момент не понял Миша. — К Суворовой?

— К ней, — подтвердил Вася.

— Правильно. А что? — поддержал его Пашка и весело подмигнул Алексею. — Гениальная мысль. Почему бы не сходить? Прямо сейчас можно пройти за кулисы, а мы подождем на улице.

— Что это, кулисы? — поинтересовался Васятка.

— Место за сценой, где готовятся артисты к выступлению, — пояснил Алексей, не поддерживая Пашкиного розыгрыша, но и не делая ничего, чтобы отговорить Васю.

— Или, еще лучше, домой к ней сходи, — предложил Пашка. — Адрес у администратора можно узнать. Верно, пацаны?

Васятка не замечал, как Пашка подмигивает товарищам, как странно улыбается Миша. К разговорам о визите к Суворовой Вася отнесся вполне серьезно.

Едва Миша с Васяткой оказались на улице, Миша сказал: