Докторица

Шила действительно своими волосами. Это я тоже опробовала ещё в институте. Хоть у Верочки светлые волосы почти в два раза тоньше моих, как и положено натуральной блондинке, но вот крепость их на разрыв оказалась маленькой, особенно после замачивания в спирте и фурацилине. Вообще, одно время активно в качестве хирургического шовного материала использовали конский волос, я его попробовала, ощущение, что пытаешься завязать узлом тонкое полено, а уж шить им внутрикожно, извините! Сначала пробовала на тряпочке, потом в виварии шить кожу лабораторных крысок. Мои волосы выигрывают ещё и цветом, они тёмные и их видно лучше, хотя глаза устают жутко. И смотреть за тем, чтобы самая тоненькая игла была хорошо заточена, но ведь ещё нужно приноровиться такой иглой шить, ведь при резком движении она не протыкает место, куда ты её направляешь, а гнётся, а более толстую нельзя. И учтите, что кожа – довольно плотная структура и пришлось отрабатывать форму заточки игл и переделывать пару хороших "Москитов"[24] на роль иглодержателей для таких маленьких игл, чтобы они крепко держали и не мяли иглу при этом. Ещё муторнее было приучить себя дозировать усилие, чтобы узел крепко завязать, но при этом не порвать волос, а вязать только инструментом, пальцы тут не сунешь, размеры не те.

Вообще, с узлами смешно иногда выходило. Когда я как одержимая училась не думая, автоматически вязать хирургический узел, Ираида от моих автоматизмов просто рыдала, ведь я и узлы на ботинках Мишки вязала хирургическим узлом, а бантик делала сверху для красоты. Только вот прелесть хирургического узла именно в том, что он не должен развязываться, то есть вообще никогда, вот и представьте себе удовольствие, обнаруживать такой узел на шнурках ботинок, особенно мокрых, а я ведь его ещё и затягивала сильно. Дошло до того, что когда я обувала Мишку, этот хитрован, наученный Идой, горестно вздыхал и пыхтел, что снова мама-Ида ругаться будет на одного хуруга. Хуруг – это в его исполнении слово хирург. А мама-Ида, ну, не знаю уж как так получилось, что у него есть мама-Ида и поначалу была мама-Мета, но, видимо уловив как-то, что мне не нравится быть "мамой", я почти сразу стала просто Мета. Мишка для нас с Верочкой братик и точка. Я его люблю, забочусь, волнуюсь за него, ночей не сплю, если вдруг приболел, но вот мне кажется, что мама к своему ребёнку должна относиться как-то трепетнее, не знаю, как сформулировать точнее. А для меня Мишка – брат и скорее друг, чем дитя. У него с Верочкой десять лет разницы, а когда они дурачатся, так вообще непонятно, кто из них старше. В общем, мы все трое вместе и у нас один папа – Кондратий. А мама у нас погибла, а другая – мама-Ида, есть ещё почему-то мама-Маша, но это Мишка уже как-то сам назначил, а Маша не возражает. Мишка их так и называет, а комиссара папа-Саша или дядя-Саша. Верочка называет Смирнова дядей-Сашей, а Ираиду просто Идой, как я. А вот называть комиссара дядей или просто Сашей у меня не выходит. Александр Феофанович и никак иначе, хотя его сестру я просто Соней называю, и она не возражает, несмотря на разницу в возрасте, объясняя это тем, что её имя уж очень заковыристое и выговаривать даже просто Софья – не для русского языка занятие, Соня звучит приятнее и уютнее.