Доктрина шока. Становление капитализма катастроф

Жизнь олигархов и иностранных инвесторов омрачало лишь одно облако на горизонте: падение популярности Ельцина. Экономическая программа оказала такое разрушительное действие на жизнь обычного россиянина, и коррупция при этом настолько бросалась в глаза, что рейтинг Ельцина снизился до однозначных цифр. Если бы Ельцина устранили, его преемник мог бы положить конец российским экспериментам с диким капитализмом. Еще сильнее олигархов и «реформаторов» пугала возможность ренационализации, для которой имелись все законные основания, поскольку богатства были распроданы в обстоятельствах, когда Конституция не действовала.

В декабре 1994 года Ельцин поступил так же, как и многие лидеры в истории, оказавшиеся в отчаянном положении: для сохранения своей власти он начал войну. Олег Лобов, тогдашний секретарь Совета безопасности, признался: «Нам нужна была маленькая победоносная война для подъема рейтинга президента». Министр обороны заявил, что его армия способна разбить вооруженные силы отколовшейся Чеченской республики за несколько часов — с легкостью [695].

Казалось, что этот план сработал, хотя бы на короткое время. На первом этапе удалось частично подавить движение за независимость Чечни, и российские отряды заняли уже покинутый президентский дворец в Грозном, что позволило Ельцину провозгласить славную победу. Но этот триумф оказался кратковременным, как в Чечне, так и в Москве. Когда в 1996 году приближались повторные выборы, Ельцин был настолько непопулярен и его поражение казалось столь очевидным, что советники подумывали, не стоит ли отменить выборы вообще. Письмо, подписанное группой российских банкиров и опубликованное в российской газете, прямо на это намекало [696]. Министр приватизации Ельцина Анатолий Чубайс (которого Сакс однажды назвал «борцом за свободу») стал одним из главных сторонников «плана Пиночета»[697]. Он заявлял: «Чтобы в обществе была демократия, внутри власти должна быть диктатура»[698]. Эти слова перекликаются как с аргументами «чикагских мальчиков» из Чили, оправдывавших Пиночета, так и с философией фридманизма без свободы Дэн Сяопина.

В итоге выборы состоялись, и Ельцин победил при финансовой поддержке, составлявшей примерно 100 миллионов долларов (что в 33 раза превышает разрешенную законом сумму), и благодаря тому, что телевизионные компании отвели Ельцину в 800 раз больше времени, чем его соперникам [699]. Когда угроза перемены правителя миновала, энергичные «чикагские мальчики» могли приступить к реализации самой деликатной и самой прибыльной части программы — распродаже того, что Ленин когда–то назвал «командными высотами».

Сорок процентов одной нефтяной компании, по объему сравнимой с французской Total, были проданы за 88 миллионов долларов (за 2006 год объем продаж Total составил 193 миллиарда долларов). «Норильский никель», производивший пятую часть никеля в мире, был продан за 170 миллионов долларов (его прибыль вскоре составила 1,5 миллиарда долларов в год). Огромная нефтяная компания ЮКОС, в распоряжении которой находится больше нефти, чем в Кувейте, была продана за 309 миллионов долларов; теперь она приносит ежегодно более трех миллиардов. Пятьдесят один процент акций нефтяного гиганта «Сиданко» оценили в 130 миллионов долларов; два года спустя на международном рынке стоимость сделки составила 2,8 миллиарда. Гигантский военный завод был продан за три миллиона долларов — по цене загородного дома в Эспене [700].

Скандальность этих акций заключалась не только в том, что государственные богатства России распродавались с аукциона за малую часть их реальной цены, но и в том, что их покупали на государственные деньги. Как пишут журналисты Moscow Times Мэтт Бивенс и Джонас Вернстейн, «горстка избранных получила нефтеносные земли российского государства даром в процессе грандиозного мошенничества, когда одна рука правительства передает деньги его другой руке». В процессе сотрудничества между политиками, распродающими государственные компании, и покупающими их бизнесменами некоторые министерства перевели огромные суммы государственных денег в частные банки, поспешно созданные олигархами [701]. Затем государство заключило с этими же самыми банками контракты, в результате чего они должны были распродавать нефтяные месторождения и шахты. Банки проводили такие аукционы, но и сами в них участвовали — неудивительно, что банки, принадлежащие олигархам, захотели стать счастливыми новыми обладателями бывших государственных богатств. Деньги, на которые они покупали доли в этих государственных компаниях, были теми же самыми государственными деньгами, которые министры Ельцина вложили в них ранее [702]. Иными словами, россияне сами оплачивали разграбление своей страны.