Доктрина шока. Становление капитализма катастроф

Невиданная щедрость людей сразу после цунами давала редкую возможность найти подлинный мир: достичь равенства в стране, восстановить не только разрушенные селения, но и доверие их обитателей. Вместо этого Шри Ланка (подобно Ираку) получила то, что политолог Университета Оттавы Рональд Пэрис назвал «наказанием за мир», — жестокую соревновательную модель экономики, которая сделала жизнь большинства людей еще труднее в тот момент, когда им всего нужнее было примирение и смягчение конфликтов [1100]. Фактически под видом мира Шри Ланке предложили нового рода войну. Продолжающееся насилие было нацелено на обетованную землю, независимость и славу. Что нес в себе корпоративный мир — отказ от земли сейчас и мифический лифт Джона Варли в далеком будущем?

Крестовый поход чикагской школы в случае победы повсеместно оставлял за собой класс второсортных людей, к которым относилось от 25 до 60 процентов населения. Это всегда было своеобразной войной. Но когда военизированная экономика массового выселения и упразднения культуры побеждает в стране, и без того пострадавшей от катастрофы и раздираемой этническими конфликтами, ситуация становится гораздо опасней. Такое «наказание за мир», как о том на протяжении многих лет писал Кейнс, влечет за собой серьезные политические последствия, в том числе еще более кровавые войны.

Глава 20. Апартеид катастроф: Мир «Зеленых зон» И «Красных зон»

Забудьте обычную мысль о том, что катастрофы не делают различий и на своем пути сметают все с «демократическим» равнодушием. Бедствия поражают именно неимущих, тех, кто строит свою жизнь на риске. Помощь также избирательна.

Хайн Мараис, писатель из Южной Африки, 2006 г.[1101]

Ураган «Катрина» не был чем то непредвиденным. Это бедствие было результатом политической структуры, которая передает свою ответственность частным подрядчикам и в итоге отказывается отвечать за что–либо вообще.

Гарри Беллафонте, американский музыкант и правозащитник, сентябрь 2005 г.[1102]

На второй неделе сентября 2005 года мы с моим мужем Эви, а также с Эндрю, который был со мной в Ираке, прибыли в Новый Орлеан. Мы снимали документальный фильм в городе, который местами был еще затоплен. В 6 часов вечера город погрузился в полный мрак, и мы кружили по нему, пытаясь отыскать дорогу. Светофоры не работали, половина дорожных знаков была унесена или перевернута ураганом. Многие дороги были непроходимы из–за мусора или воды, а в машинах, которые пытались преодолеть эти препятствия, в основном сидели такие же иногородние люди, как и мы, которые заблудились.

И тут мы попали в аварию: на середину перекрестка выскочил старенький Ford на полной скорости. Наша машина выехала на обочину, протаранила железную ограду и, врезавшись в здание, остановилась. К счастью, обошлось без тяжелых травм с обеих сторон, однако я не заметила, как оказалась на носилках и меня куда то повезли. Хотя после удара мое сознание было в тумане, я прекрасно понимала, что, куда бы меня ни доставила скорая, меня не ждет ничего хорошего. Я вспоминала ужасающие сцены во временном медицинском центре в аэропорту Нового Орлеана: докторов и медсестер там остро не хватало, так что престарелые эвакуированные часами сидели в своих инвалидных креслах, ожидая, когда к ним кто–нибудь подойдет. Я вспоминала также Благотворительный госпиталь, который в Новом Орлеане выполнял роль приемной скорой помощи, мимо которого мы проезжали в тот день. Его затопило, и персонал сражался изо всех сил за жизнь пациентов, но этих сил у них было немного. Я умоляла медработников меня отпустить. Помню, как уверяла их, что со мной все в порядке, абсолютно все в порядке, — и тут снова потеряла сознание.

Оказалось, что мы прибыли в самый современный и тихий госпиталь из всех, что я когда–либо могла видеть. В отличие от медицинских учреждений, забитых эвакуированными, в Медицинском центре Окснера — который обещает «заботу о здоровье при спокойствии духа» — докторов, медсестер и санитаров было намного больше, чем пациентов. На самом деле тут было всего несколько пациентов в белоснежной чистой палате. Моментально меня поместили в отдельную просторную комнату, где моими ранами и синяками занялась небольшая группа медиков. Три медсестры моментально доставили меня в рентгеновский кабинет, чтобы сделать снимок шейного отдела позвоночника, а вежливый доктор южанин удалил мелкие осколки стекла из ран и наложил несколько швов.