Доктрина шока. Становление капитализма катастроф

Пиночет был умелым авторитарным правителем, но, подобно Сухарто, почти ничего не понимал в экономике. И это было проблемой, поскольку кампания корпоративного саботажа, возглавляемая ITT, привела экономику страны к катастрофе, так что к правлению Пиночета кризис уже назрел. С самого начала внутри хунты шла борьба двух направлений: одни хотели просто восстановить положение, которое было до Альенде, а затем быстро вернуть демократию; им возражали «чикагские мальчики», стоявшие за перекройку страны и создание свободного рынка, на что должны были уйти годы. Пиночет, купавшийся в своей власти, ненавидел мысль о том, что его предназначение сводится лишь к операции чистки — «восстановить порядок» и затем исчезнуть. «Мы не пылесос, который всосал в себя марксизм, чтобы отдать власть назад в руки господ политиков», — говорил он [212]. И мечта «чикагских мальчиков» о полной переделке страны отвечала его растущим амбициям, так что, как раньше это сделал Сухарто с «берклийской мафией», он немедленно назначил нескольких выпускников Чикагского университета своими главными экономическими советниками, в том числе и Серхио де Кастро, фактического их предводителя и основного автора «Кирпича». Он называл их «технос» — техники, — в соответствии с заверениями чикагской школы о том, что наладка экономики — дело науки, а не субъективного человеческого выбора.

Хотя Пиночет плохо разбирался в инфляции и процентных ставках, «технос» говорили на понятном ему языке. Для них экономика была подобна силам природы, которые надо уважать и которым следует подчиняться, потому что «действовать вопреки природе непродуктивно и означает обманывать самого себя», по словам Пиньеры [213]. Пиночет соглашался: люди, как он однажды писал, должны подчиняться структуре, потому что «природа показывает, что порядок и иерархия необходимы»[214]. И такое обоюдное стремление использовать высшие естественные законы стало основой альянса Пиночета с чикагской школой.

Первые полтора года Пиночет верно следовал инструкциям «технос»: он приватизировал некоторые, хотя не все, государственные компании (в том числе несколько банков); допустил существование некоторых крайних форм финансовых спекуляций; широко распахнул границы для иностранного импорта, устранив барьеры, которые столь долго защищали чилийских производителей; сократил правительственные расходы на 10 процентов, за исключением военных, которые значительно увеличились [215]. Он также упразднил контроль над ценами, что было радикальным преобразованием в стране, где цена предметов первой необходимости, таких как хлеб и постное масло, регулировалась десятилетиями.

«Чикагским мальчикам» удалось убедить Пиночета, что если он резко устранит вмешательство правительства в эти сферы, «естественные» законы экономики сами восстановят равновесие, а инфляция — в которой они видели своего рода лихорадку экономики, вызванную присутствием нездоровых организмов на рынке, — волшебным образом приостановится. Но они ошибались. В 1974 году инфляция достигла 375 процентов — величайший показатель во всем мире, почти вдвое превысивший ее высший уровень при Альенде [216]. Цена продуктов первой необходимости, например хлеба, подскочила невероятно. В то же самое время чилийцев увольняли с работы, поскольку эксперименты Пиночета со «свободной торговлей» привели к тому, что страну заполнили дешевые импортные товары. Местные предприятия закрывались, не выдерживая конкуренции, безработица достигла рекордного уровня, а голод стал носить угрожающий арактер. Первый эксперимент чикагской школы обернулся бедствием.

Серхио де Кастро и прочие «чикагские мальчики» утверждали (в лучших традициях своей школы), что в этом виновата не теория, а тот факт, что ее не реализовали на практике с достаточной жесткостью. Экономика не лечит сама себя и не возвращается к гармоничному равновесию, потому что все еще есть «помехи» — наследие почти полувекового вмешательства государства. Для успеха эксперимента Пиночет должен устранить эти помехи — еще сильнее сократить расходы, активнее проводить приватизацию и увеличить скорость преобразований.