Доктрина шока

Но ливанцы не собирались с этим соглашаться. Несмотря на то что дома многих из них все еще лежали в развалинах, тысячи людей приняли участие во всеобщей забастовке, организованной коалицией профсоюзов и политических партий, включая исламистскую партию «Хезболла». Демонстранты заявляли, что, если для получения средств на восстановление требуется поднять стоимость жизни людей, пострадавших от войны, это нельзя называть помощью. И пока Синьора показывал свою лояльность кредиторам в Париже, вся страна замерла из-за повсеместных протестов и перекрытых демонстрантами дорог. Это было первым в истории народным возмущением, непосредственно направленным против капитализма катастроф, следующего за войной. Демонстранты также устроили сидячую забастовку, из-за чего центр Бейрута на два месяца превратился в помесь палаточного лагеря и уличного карнавала. Многие репортеры говорили, что это была демонстрация силы со стороны «Хезболлы», однако Мохамад Баззи, глава ближневосточного отделения нью-йоркской газеты Newsday, говорил, что подобная интерпретация фактов не позволяет заметить главного: «Главным мотивом, заставившим этих людей разбить свой лагерь в центре города, были не Иран или Сирия и не споры суннитов с шиитами. Этим мотивом было экономическое неравенство, которое десятилетиями испытывали на себе ливанские шииты. Это было восстание бедняков и рабочего класса»39.

Место, выбранное для забастовки, красноречиво объясняет, почему ливанцы оказались настолько устойчивыми относительно шока. Эту часть в центре Бейрута местные жители называют «Солидер» — по имени частной компании Solidere, занимающейся развитием, которая почти все тут построила и захватила во владение. Этот район появился в результате последней реконструкции Ливана. В начале 1990-х, после 15-летней гражданской войны, в стране наступила разруха, а государство было в долгах, денег на реконструкцию ему не хватало. Бизнесмен и миллиардер (ставший позднее премьер-министром) Рафик Харири сделал предложение: передайте ему право на владение землей во всем центре города — и тогда его новая компания Solidere, занимающаяся недвижимостью, превратит его в «Сингапур на Ближнем Востоке». Харири, убитый при взрыве машины в феврале 2005 года, снес почти все строения, превратив город в «чистый листок». А затем на месте древних базаров стали появляться пристани для яхт и роскошные частные жилые дома (некоторые были снабжены подъемниками для лимузинов) и пышные торговые центры40. Почти все в деловом районе — здания, дворцы, служба охраны — является собственностью Solidere.

Внешнему миру район «Солидер» казался ярким символом восстановления Ливана после войны, но для многих местных жителей он был чем-то вроде миража. За пределами ультрасовременного центра в Бейруте часто отсутствовали важнейшие инфраструктуры, например электрической сети для общественного транспорта, а дыры от пуль гражданской войны на фасадах многих зданий так и не были заделаны. Именно в этих заброшенных районах, окружавших сияющий центр города, «Хезболла» создала себе базу сторонников, устанавливая генераторы и трансмиттеры, организуя уборку мусора, обеспечивая безопасность — и таким образом сделавшись «государством в государстве». Когда жители обшарпанных районов хотели попасть на территорию «Солидер», нередко им преграждали дорогу частные охранники, поскольку присутствие бедняков пугало туристов.

Раида Хатум, активистка движения за социальную справедливость, рассказывала мне, что когда Solidere начала реконструкцию, «люди радовались окончанию войны и тому, что восстанавливаются разрушенные дома. К тому моменту, когда мы поняли, что целые улицы были проданы и стали частной собственностью, было уже слишком поздно. И мы не знали, что эти деньги были даны взаймы и их надо потом вернуть». Неожиданно осознание того, что самые бедные люди должны платить за реконструкцию, которая принесла благополучие лишь горстке элиты, превратило ливанцев в знатоков механики капитализма катастроф. Именно этот опыт помог стране быстро сориентироваться и мобилизоваться после войны 2006 года. Когда они выбрали в качестве места для проведения забастовки роскошный район «Солидер» и палестинские беженцы разбили свои лагеря около мегастора Virgin и самых дорогих кафе («Если я съем тут один сэндвич, — сказал кто-то из демонстрантов, — я потрачу столько денег, сколько мне нужно на неделю»), участники забастовки этим ясно обозначили свои цели. Им не нужна новая реконструкция в том же роде, с роскошными кварталами и запущенными пригородами — с огражденными «зелеными зонами» и неистовыми «красными зонами». Им нужно настоящее восстановление всей страны. «Как мы можем терпеть правительство, которое ворует? — говорил один из участников демонстрации. — Правительство, которое строит роскошные дома и накапливает невообразимые долги? Кто за все это будет платить? За это придется платить мне, а после меня — моему сыну»41.