Дольче агония

— Мы можем спать и на полу, — к вящей досаде Брайана заявляет Бет. — Достаточно подстелить несколько одеял. Это напомнит нам нашу юность, славно мы тогда похипповали.

— Мне так вообще ничего не понадобится, — подает голос Арон, — если только кто-нибудь, дождавшись, что я отвернусь, не слямзит мое кресло-качалку…

И он направляется к туалетам, готовясь дать последний бой демону по имени Диарея.

— Это канапе раскладное, — произносит Шон, который наконец отдышался и, пошатываясь, поднимается с места.

— Вот вы и займите его, — предлагает Рэйчел Кэти и Леониду.

— Лучше вы с Дереком, — возражает та.

— Нет, вы, — настаивает Рэйчел. — Оно удобнее, чем две узкие кровати в кабинете Шона, а у Лео болит спина.

— С чего ты взяла? — возмущенно вскидывается Леонид.

— Мудрено этого не заметить, ты же весь вечер сидишь, скрючившись, — насмешливо парирует Рэйчел.

— А я, где мне приткнуться? — спрашивает Патриция, она уже снова разулась, косточка на ноге болит. Вот и у моей «бабуси» тоже была косточка, вспоминает она про себя.

— Вам, дорогая моя, — усмехается Шон, — придется приткнуться в самом подходящем для вас месте: будете почивать в моих объятиях.

— О Шон! — Патриция в восхищении бросается ему на шею. — Именно это я и надеялась от тебя услышать. Обещаю вести себя благоразумно.

— Нет, — вздыхает Шон, — это я буду благоразумным.

Доброй ночи, доброй ночи, доброй ночи, доброй ночи…

Вот все и улажено. Шестеро гостей забираются на второй этаж, другие шестеро остаются на первом, и все мало-помалу начинают готовиться ко сну. Сброшены пояса, расстегнуты лифчики, сняты ботинки и очки; носы высморканы, лекарства проглочены, ступни растерты, мочевые пузыри опорожнены, но макияж и нижнее белье остаются на своих местах, зубы, как натуральные, так и вставные, обходятся без чистки, ни единая молитва не прочитана.

= Я мечтал об этом с начала вечера, — говорит Шон, сквозь белый шелк комбинации медлительно обцеловывая подвздошные косточки Патриции. — Может, грудь у тебя за последние годы слегка изменила форму, но подвздошные косточки все те же.

— Ты уверен насчет груди? — сонно бормочет она и, обхватив ладонями голову Шона, ласково притягивает ее повыше, чтобы запечатлеть поцелуй на плешивой макушке. Он поворачивает лицо налево, потом направо, легонько покусывает соски, выступающие под тканью, и тут на него нападает кашель. — Я принесла тебе стакан воды, на всякий случай, — мурлычет Патриция. Протянув руку, она ухватывает стакан на столике у изголовья, подает ему.

— Спасибо.