Дольчино

Та молча отвернулась.

— А мне придётся думать сразу о троих, — вздохнула Марина. — И сын ушёл, и муж, и отец. — Маргарита подняла лежавший у ног арбалет. — У нас на руках сотни больных. Надо позаботиться о защите лагеря.

Марина печально смотрела на удаляющихся людей.

— Неизвестно, сколько придётся ждать. Провизия на исходе. Как только узнают, что мы одни, епископ пошлёт сюда солдат.

— Я сама подумываю об этом. Погода хорошая. До рассвета можно наведаться в Моллиа.

— Какой там гарнизон?

— Всего полтораста латников. Если снимем часовых без шума, остальные не проснутся.

— Не перехватят ли на обратном пути?

— После такой пурги занесены все дороги.

— Тогда не теряй времени. Отбери сестёр. Мы с Анжелой приготовим сани.

— Завтра день святого Джерардо, — улыбнулась Маргарита. — Будет чем помянуть Сегарелли.

Скоро с Лысой Стены спустился маленький отряд и в сгустившейся тьме направился в сторону, противоположную той, куда ушли братья.

На третий день пути по обрывистым ледяным кручам войско повстанцев подошло к горе Цебелло, в графстве Булгаро. Отправив часть людей на вершину для разбивки лагеря, Дольчино повёл остальных к раскинувшемуся у подножия горы Триверо. Слух о появлении апостоликов уже разнёсся по городу. Церковные колокола забили в набат, призывая всех к оружию.

Но большинство жителей отказались защищать стены. Капитану наёмной стражи вместе с солдатами пришлось бежать из города. В распахнутые кем-то ворота уже вступали оборванные бородатые воины. Не задерживаясь на окраинах, они устремились к главной площади, где находились высокие каменные дома триверской знати. После короткой стычки нападающие захватили палаццо подесты и сбросили с колокольни поднявших тревогу звонарей.

Между тем набат был услышан в соседних селениях. Отовсюду к Триверо поспешили отряды местных феодалов.

Понимая, что его бойцы почти не способны сражаться, Дольчино приказал забрать побольше продуктов и отходить к горе Цебелло. Заодно братья прихватили подесту, священников и наиболее знатных горожан. Преследовать патаренов солдаты не решились.

На вершине горы под открытым небом спали у костров воины. Охапки хвои и веток, положенные прямо на снег, служили им вместо постели. Трое суток, проведённые почти без отдыха, окончательно измотали людей. Усталость свалила всех. Ни холод, ни жёсткий настил не могли уже помешать крепкому сну.

Дольчино ещё держался на ногах. Как тень бродил он меж огней, всматриваясь в ночь. Время от времени одинокий страж подбрасывал в костры поленья и поправлял на спавших овчины. Рядом бегал неутомимый Кардинал.

Пёс часто нюхал ветер и, подняв торчком острые уши, чутко прислушивался. Приближаясь к большому каштану, где лежали связанные пленники, волкодав угрожающе рычал. Дольчино гладил четвероногого помощника и медленно шёл дальше, борясь со сном.

В голове стучало, мысли путались. Веки сами собой слипались и, каждый раз стоило невероятных усилий вновь разомкнуть их. Перед глазами то и дело возникали высокие заснеженные скалы и пропасти, среди которых пролегла дорога.

Многие, очень многие остались на том страшном пути. Измождённые, обессилевшие бойцы нередко срывались и падали с отвесных круч, и никто не мог помочь им. Перекрестившись, все молча проходили мимо опасного места, чтоб упрямо двигаться вперёд.

И они дошли! Дошли, несмотря на завалы, несмотря на неприступные подъёмы и скользкие обледенелые спуски, по которым приходилось скатываться, обдирая кожу, рискуя каждый миг сломать шею. Даже метель, разыгравшаяся на второй день похода, не остановила их. Совершив трудный переход, братья нашли в себе силы взять Триверо.

Вождь апостолов остановился перед молодым воином из отряда Федерико ди Новара. Обращённое к огню лицо юноши казалось преждевременно состарившимся. На худых щеках у губ под едва пробившимся пушком обозначились глубокие морщины. Они говорили о многом.

Не лёгкой дорогой шёл он сюда из далёкой Франции. Не стремление к наживе, не погоня за славой побудили его забыть родину и поспешить к ним на помощь. Лишь жажда свободы и ненависть к её врагам могли дать силы выдержать такой путь.

Теперь община вырвалась из тисков голодной смерти и вновь обрела способность драться. Тщетно пытается папская армия запереть их в горах, оторвать от тех, ради кого они взялись за оружие. Ни жестокие преследования, ни угрозы отлучения не преградят путь правде.

Пусть временно сеньорам удалось подавить восстание. Но разве можно победить мечту о справедливости.

Достаточно вспомнить, что рассказывал Федерико ди Новара. А триверские бедняки, распахнувшие для них ворота города? Дольчино вдруг ясно увидел перед собой глаза старой женщины из толпы, провожавшей их при отступлении. До сих пор звучал в ушах её голос: «Возвращайтесь скорей! Дай бог вам силы разбить солдат!»

Гора Цебелло