Дольчино

Старая женщина с удивлением посмотрела на сеньора и его спутницу.

— Их преподобие болен. Если вам нужен священник, ступайте к отцу Захарию. — Она показала рукой в сторону церкви и хотела закрыть дверь.

— Подожди, Адели, — удержал дверь Дольчино. — Неужели ты не хочешь впустить своего питомца?

— Дольчи? — ахнула старуха, в глазах её засветилась радость. — Вернулся? — Она прижалась седой головой к его груди. — Как хорошо, что ты здесь. Старик так хотел проститься с тобой. За последние дни он совсем ослаб… Не знаю, как и доложить о твоём приходе…

— Не спеши, Адели, я сам доложу о себе.

Дольчино уверенно вошёл в дом, оставив женщин на пороге.

В комнате священника почти ничего не изменилось. Те же аккуратно обмазанные белой глиной стены, тот же старый, рассохшийся, окованный медью сундук, полки с книгами у окна да большое деревянное распятие в неглубокой нише. Дольчино показалось, что он лишь вчера покинул этот дом.

Он подошёл к постели больного. Старик спал, откинувшись на подушки. Внезапное волнение охватило Дольчино. С грустью смотрел он на глубокие морщины и седую бороду своего первого учителя. Неожиданно Август открыл глаза. Его белёсые брови поднялись. Он шевельнул тонкими пальцами, будто желая убедиться, не сон ли это, и улыбнулся:

— Наконец-то ты пришёл! Сколько лет я ждал этого часа! — Он протянул к Дольчино руки.

Тот молча припал к ним лицом.

— Дай, дай насмотреться на тебя, — шептал старый каноник. — Ты сейчас так похож на своего отца! В последнее время все говорят о тебе. Я знаю, ты с теми, кто хочет сделать мир справедливым и привести людей к счастью. Помоги вам господь. — Старец перекрестился. — Вас проклял папа и преследует инквизиция, но поверь, не будь я столь стар и слаб, я отрёкся бы от сана и пошёл с вами.

— Спасибо, падре, — взволнованно сказал Дольчино. — Я не сомневался, что ты поймёшь нас.

— Ты избрал верную дорогу. Лишь теперь я понял это. Когда-то с твоим отцом мы мечтали о том же. Но мы думали, что истина в книжной мудрости. Ты же нашёл её в самой жизни, в борьбе против несправедливости. Будь же твёрд и помни: при исполнении великого нельзя быть ни мягким, ни слабым. Главное — не страшись ничего, даже смерти.

— Есть вещи сильнее страха смерти, — заметил Дольчино. — Это любовь к свободе.

— Мой путь уже близится к концу, — продолжал священник, — скоро мне придётся предстать пред богом. Но прежде чем сойти в могилу, я хотел бы благословить тебя, Дольчи.

— Постой, отец, здесь моя подруга. Ты должен благо словить нас обоих!

— Зови её, сын мой. Видит бог, я сделаю это с радостью.

Дольчино вышел из комнаты и вернулся с Маргаритой. Они опустились перед стариком на колени, и он торжественно благословил их.

— А теперь, отец, мы должны покинуть твой дом. Не знаю, сможем ли мы ещё навестить тебя.

— Прощай, мой мальчик… До конца дней своих я буду молиться за вас. — Каноник помолчал и тихо добавил: — Да будет судьба твоя так же прекрасна, как лицо твоей возлюбленной.

Он поцеловал каждого из них в лоб и проводил взглядом до двери.

В остерии их уже поджидали братья. Хозяин с растущим беспокойством наблюдал, как к богатому постояльцу проходят плохо одетые каменщики, плотники и бородатые крестьяне. Но вскоре его сомнения рассеялись. Один из людей «сеньора» объяснил, что хозяин набирает рабочих для строительства своего палаццо.

Между тем в комнатах мнимого сеньора собрались старейшины и проповедники гонимого апостольского ордена. На сход по призыву вождя явились посланцы тайных общин из многих стран. Иным из них пришлось много дней добираться до Верчелли. Столпившись вокруг стола, все жадно слушали Дольчино.

— Настало время действовать, — негромко говорил он. — Тридцать лет наше братство разносит по земле слово божие, сеет правду, учит людей добру и справедливости. А зло и насилие по-прежнему царят в мире. Народ устал от проповедей. Пора выполнить завет Сегарелли: надо создать вольную коммуну и выступить открыто против тех, кто угнетает ближних.

Гул одобрения пронёсся в ответ.

— Долина Сезии[15] удобное место, — продолжал Дольчино. — Я вырос здесь и хорошо знаю эти края. В случае успеха, восстание может перекинуться отсюда на соседние графства. При неудаче отступим в Альпы, там легко обороняться. Новому папе пока не до нас: Риму угрожает сицилийский король[16].

— Из одних братьев коммуну не создашь, — заметил апостольский старейшина Федерико ди Новара. — Удастся ли убедить других отказаться от имущества?

— Большинству отказываться не от чего. Когда захватим землю дворян, на общинных сходах решим, как быть с хозяйством. Сейчас важно не упустить момент. Крестьяне повсюду недовольны. Их объявили свободными, а землю не дали. Ремесленники разоряются. Сеньоры заняты междоусобными войнами. Прежде чем они соберутся, мы успеем создать собственную армию.

— С чего начнём? — спросил старейшина.

— Сегодня ночью часть людей уйдёт со мной в верховье Сезии. Там в горах мы разобьём лагерь и будем собирать силы. Остальные должны вернуться в свои общины и готовить братьев к восстанию.