Долг

Повернулся к довольному произведенным впечатлением китайцу:

— Сами почему не используете, в чем подвох?

Тот на секунду замялся, но ответил:

— Предмет действительно «Неуничтожим»… Его невозможно переплавить, сломать, отпилить кусочек…

— Ну, и зачем нам такое вот бракованное изделие? — попытался я сбить цену, впрочем, не выпуская драгоценность из рук.

Азиат хитро ощерился:

— Судя по вашему интересу, вы знаете, как его использовать…

Наблюдательный засранец…

И вправду хорошая вещь, пригодится, инструмент просто нужен подходящий, руки Главы Божественного Пантеона, например.

— Ладно, согласен на сделку! Доставьте обещанных рабов и можете забирать «Шуйфонговцев»!

Спрятав зеркало в коробочку, я деловито засунул ее в инвентарь, проигнорировав возмущенно распахнувшийся рот казначея. Обвел всех взглядом:

— Ну, и чего стоим? У вас пятнадцать минут, работаем, ребята, работаем!

Через четверть часа во внутреннем дворе стало тесно от портальных арок. В русский кластер уходили остатки пленных, цепочка перегруженных гномов давно исчезла в ледяных пещерах, оставив лишь пару бойцов — охранять халявный кондиционер они решили до последнего. «Шуйфонговцам» завязали глаза и дополнительно накрыли зеркальным куполом стационарного щита, лишив их обзора и возможности сканировать местность радаром. Мощный поток бойцов клана «Заветы Мао» бил из третьей арки и щедро растекался по всевозможным нычкам на территории замка — сараям, цитадели, надвратным башням. Сюрприз триадовцам готовился со всем старанием.

А, вот и последний привет — показалась тоненькая цепочка из трех десятков обещанных рабов. Кивнул Младкору:

— Проверь!

Пока Алексей в быстром темпе сортировал новоприбывших, я выделил минуту на сортировку пришедших сообщений. Одно из них заставило выругаться вслух:

— Блин!

Завербованный мной китаец вышел на связь и молил не продавать его «Маоистам», резонно опасаясь резкого ухудшения здоровья и аргументируя невозможностью поставлять ценную инфу из плена.

Да как же его выдернуть из толпы, не засветив своих интересов и не скомпрометировав перед другими азиатами? Помог вернувшийся с докладом Младкор:

— Лажа, командир! Наших там двадцать четыре, братьев хохлов и бульбашей я тоже посчитал. Остальные: высокомерный латыш, болгарин, борзый поляк и три резких горца, с трудом говорящих по-русски…

О, вот оно!

Нацепив на лицо возмущенную маску, повернулся к Змею. Тот побледнел — чует косяк за душой!

— Гнилой товар! Троих пленников я оставляю за собой, этого, этого и вот этого, с крысиной мордочкой. Шестерка лжерусских мне не интересна, забирай их обратно!

Я отвернулся было, радуясь тому, как удачно вывернулся, однако увидел, как болгарин рухнул на колени и что-то умоляюще залепетал, причитая на смеси двух языков, очевидно, забыв вновь активировать встроенный переводчик, отключенный по просьбе Младкора.

Болгары — не чеченцы, жалко его, все же наш брат-славянин…

— А этого берем в качестве компенсации за попытку развода! Возражения есть? Нет, ну и славно!

Китаец молча проглотил выставленные претензии, и болгарский штраф, дал отмашку конвоирам. Мгновение, и несмело улыбающаяся цепочка пленников засеменила к нам. Все, можно делать ноги. Группа отрыва уже застолбила пяток перспективных точек для передислокации, умудрившись удалиться от замка на полсотни кэмэ.

Стоп, а это что?! Все освобожденные были без вещей и сверкали белоснежным бельем подгузников или секси-стрингами в случае с девушками. Однако одна из пленниц, старательно забивающаяся поглубже в толпу, была одета в узнаваемое камуфляжное белье с таким же пятнистым топом, прикрывающим грудь.

Пятнистая?! Иди-ка сюда, голубка!

Глава 13

Кастел-Сити, англоязычный кластер.

— Щенок!

Бамс!

Размашистая пощечина, прилетевшая от взбешенного отца, резко мотнула в сторону лицо Тавора.

Массивный, хоть и не особо высокий воин-хуманс двести тридцатого уровня, избравший такую комбинацию как компромисс между сохранением человеческого облика и максимальной живучестью, каким-то непостижимым образом умудрялся нависать над почти двухметровым высшим эльфом. Тавор злобно щерился, но не смел огрызаться и смотреть в глаза, словно лупцуемый поводком бультерьер в руках строгого хозяина.