Долг чести

– Ага, – кивнул я. – Я одежду поглажу, а ты принарядись, со мной поедешь.

Мы едва все успели сделать, бабушка мамин строгий костюм надела, они почти одинаковые фигуры имели, я медаль нацепил, галстук пионерский и документы на себя взял, грамоту, когда раздался звонок в дверь.

Бабушка впустила, это шофер был, я как раз с отцом по телефону говорил. Тот догадался позвонить, приехав на работу, вот и узнал о том, что время встречи изменилось. Обещал быть у входа, ему там недалеко. Я запер квартиру, мы спустилась, там стояла новенькая черная «Волга» последней модели, с несколькими антеннами. Мы сели сзади, и водитель, газанув, покинул двор. Мне Лена помахала со скамейки, надо будет узнать, что у нее с ногой.

Выехали на трассу. Тут четырехполосное шоссе, погнали в центр. Полчаса – и на месте. Отец действительно у входа ждал, успел, как и обещал. Шофер сопроводил нас до дежурного, передал на руки и ушел.

Нас оформили, бабушку пропустили по пенсионному, паспорт дома был, и дальше сопроводили в секретариат, уже секретарь нас оформил, ждать долго не пришлось, вышло несколько генералов, двое в штатском, и нас пригласили проходить. Министр у окна стоял, налив воды из графина в стакан, пил, довольно жадно. Махнув рукой, мол, проходите, потом поставил стакан и направился ко мне, говоря:

– Всегда рад встретиться с героями. Если бы вчера мой секретарь не был у дежурного, что ваш звонок принял, было бы сложно встретится. Всего лишь случайность… Да, я ознакомился с причиной награждения, должен сказать, потрясен. В одиночку против двоих, безоружный – и выстоял, уничтожив убийц, это потрясает.

Бабушка неопределенно хмыкнула, она о таких подробностях не знала. Дома явно будет серьезный разговор. Пожал мне руку, затем с отцом поздоровался, пригласил нас присаживаться, сам не за рабочий стол сел, а напротив, мы – с одной стороны длинного стола, а он – с другой. Поинтересовался, не хотим ли соку, могут из буфета принести, мы отказались.

Стал расспрашивать, что там было с бандитами. Я в красках все описал, министр внимательно слушал, практически не комментируя, лишь изредка кивал, явно своим мыслям. А потом узнал, что за дело ко мне было, связанное с его подчиненными. Тут я тоже красок не жалел, описал, как с одноклассницей вышел во двор и на нас напали шестеро, девочка тоже пострадала, ее в больницу увезли. Рассказал, сколько лет было подросткам и сколько нам; как я крутился, отводя удары, отчего те били себя сами, круша челюсти и кости, как в милиции побывали с отцом, как шло общение с тем старшим лейтенантом. Описывал я все, как было, отец подтверждал, мол, все слово в слово, и по мрачному лицу Щелокова, тот пометки делал в блокноте, было понятно: ему своеволие подчиненных тоже сильно не понравилось.

– Разберемся, – веско сказал он. – Времени у меня мало осталось, еще что-то про убийцу в Ульяновске было?

– Да, было, – подтвердил я. – Вы записывайте, а то память, она такая, что-нибудь да сотрется. Значит, так: Уткин Анатолий Викторович, тысяч девятьсот сорок второго года рождения…

Я описывал злодеяния того с шестьдесят восьмого по шестьдесят девятый, как ловко он ушел от внимания, затаившись, совершив мелкую кражу и сев. Министр вел запись, внимательно меня слушая. Подробности, что я сообщал, были мало кому известны, а он, видимо, был в курсе или освежил память перед нашей встречей.

Запнувшись на секунду, я продолжил:

– Уткин в тюрьме решил, что нужно изменить почерк, убивать ради наживы, этим он и займется, выйдя осенью этого года. По этому мерзавцу все, но если вам будет интересно, Николай Анисимович, я вам могу рассказать еще об одном преступнике, которого наша милиция вот уже как несколько лет безуспешно ловит, посадив невинных людей, а одного так и расстреляв по приговору суда.

– Внимательно слушаю, – нахмурившись, сказал он.

– Михасевич…

Описав четыре убийства, одно совершено совсем недавно, и одно покушение на убийство, дал его координаты. Сообщил, что он как дружинник помогал искать самого себя, посмеиваясь над милицией.

– А вот следователь по важным делам, некий Жавнерович, подонок, на котором пробы ставить негде. Он не ищет преступников, он сажает тех, кто подходит под описание, выбивая у них признание, и так гонит план. Из всех его дел только десять процентов реальных преступников были осуждены, остальные – невинные жертвы. Ему важны слава и карьера, но не люди. Сейчас он выбивает признание из трех парней, которых видели с овчаркой на месте последнего преступления Михасевича, угрожает им смертной казнью, скоро получит признания всех троих. Откуда я это знаю, сообщу позже, если пожелаете, вы сначала проверьте то, что я сообщил.

– Хм, разные стороны Союза. Ты случайно о них узнать не мог, значит, информация могла быть выдана только сотрудником следственной группы, что работала по обоим убийствам. Вычислить, откуда произошла утечка, не так и сложно.